"Ева Модиньяни. Единственная наследница " - читать интересную книгу автора

косарей, начавших работу спозаранку, шли по лугу навстречу восходящему
солнцу, ловко скашивая первую летнюю траву. В воздухе уже стоял запах
свежескошенной травы.
Вытершись грубым холщовым полотенцем, Чезаре вернулся в дом. Джузеппина
еще спала, и ее сухое покашливание во сне напомнило ему кашель отца,
умершего от воспаления легких. Чезаре достал из буфета кусок сала,
пожелтевший по краям от тепла, срезал кусочек: прогорклый запах исчез,
открылась белая мякоть, ароматная, с розовыми прожилками. Он снял с сушилки
над раковиной сковороду, бросил в нее кусок сала и поставил на уголья. Когда
сало начало растапливаться, положил на сковороду немного поленты и
старательно перемешал, чтобы она пропиталась ароматным растопленным салом. С
горячей полентой он вышел во двор, сел на скамейку у двери и, положив доску
на колени, пристроил на ней сковородку, которая еще постреливала капельками
растопленного сала и, остывая, шипела. Запах свежескошенной травы, падавшей
под блестящими лезвиями остро отточенных кос, и аромат поленты с жареным
салом, смешиваясь, доставляли ему особое удовольствие, и, отправляя в рот
ложку за ложкой, он чувствовал себя совершенно счастливым.
Но, увы, через минуту сковорода была пуста. Когда жив был отец, на
завтрак доставался и стаканчик разбавленного водой вина, но теперь вино для
них было роскошью, и приходилось сдабривать воду из колодца каплями уксуса.
Запив поленту стаканом воды, Чезаре почувствовал, что сыт и доволен. Когда
он вернулся в дом, колокола пробили пять. Джузеппина еще спала. Он подошел к
ее постели и слегка тронул сестру за плечо.
- Я ухожу, - сказал он.
Девушка раскрыла глаза, такие же темные и нежные, как у матери, и
приподнялась на локте. Длинные черные волосы обрамляли ее прелестное лицо,
мягкие губы улыбались, словно извиняясь, что она спала дольше, чем обычно.
- Увидимся вечером, - проговорила она нежным голосом, слегка охрипшим
спросонья.
Глядя на свою хрупкую, беззащитную сестру, Чезаре всегда ощущал себя
сильным и решительным, настоящим мужчиной. Ему хотелось обнять ее, чтобы
передать девочке немного своей силы и уверенности, но в их семье это было не
принято. Они любили друг друга нежно, но это никак не выражалось жестом или
словом.
Простившись с сестрой, Чезаре вышел и закрыл за собой дверь кухни. Во
дворе он обогнул низкую изгородь из бузины, за которой тянулся огород, и
прошел в деревянный сортир, сколоченный из старых прогнивших досок. Жирные
радужные мухи ползали здесь по дощатым стенкам и жужжали в воздухе,
наполненном вонью, но все в доме к этому привыкли. Частенько, сидя здесь,
Чезаре думал, как хорошо бы разбогатеть, а верхом благополучия для него,
мальчика, было владеть домом и конюшней. И первым делом он избавил бы
Джузеппину от тяжелого домашнего труда, а мать - от каторги в прачечной.
Блестящая назойливая муха села на тыльную сторону его левой руки.
Молниеносным движением он поймал ее правой рукой и швырнул о стенку. Это был
добрый знак, что-то вроде удачного гадания, и когда Чезаре, выйдя на улицу,
вдохнул свежий воздух, аромат полей показался ему еще приятней и сладостней.
Солнце встало, и все было залито ярким светом. Чезаре снял с себя
тяжелые кованые башмаки, связал их вместе шнурками и перекинул через плечо.
Башмаки еще крепкие, и не стоило трепать их каждый день по дороге; лучше
босые ноги, которые никогда не изнашиваются. Чтобы быть на работе к семи,