"Ева Модильяри. Черный лебедь " - читать интересную книгу автора

надо перенести из белого списка в черный". Для самого Эмилиано это была
только забавная игра, для лиц же, занесенных в эту маленькую книжку, она
означала нечто более серьезное. Нередко такой фразой решалась их судьба.
Только Эстер с ее тактом и настойчивостью удавалось иногда нарушить
планы мужа, пользуясь своим влиянием на него.
- Пути господина отца нашего неисповедимы, - пошутила она.
- И таинственны, - заключил мальчик.
- Не всегда. Его антипатия к Комотти, например, вызвана тем, что
журналист - полная его противоположность. Комотти родился аристократом, он
образован, имеет диплом.
- А папа? - осведомился Эмилиано.
- Папа - человек, который сам себя сделал. Его способности увели его
далеко. Однако это не мешает ему завидовать Пьер-Джорджо Комотти. Но что ты
заставляешь меня говорить! - спохватилась Эстер, осознав, что рассуждает о
серьезных вещах с сыном, которому еще только одиннадцать лет.
- Ты думаешь, я не понимаю? - обиделся Эмилиано.
- Я думаю, что ты понимаешь слишком много, - заключила она. - И это
меня сильно беспокоит.


1990 год
АРЛЕТ

Глава 1

Я была в центре запруженной народом площади. Рядом со мной толпились
люди: студенты, белошвейки, лавочники, слуги, солдаты, мальчишки и
добропорядочные буржуа - все точно сошли со сцены, такими нереальными они
казались. Около моих ног крутился щенок с большими висячими ушами и глазами,
полными бесконечной преданности.
Щенка звали Пиппо, и он потянул меня за собой по какой-то желтой
сверкающей поверхности, в которой реальность отражалась как-то искаженно.
Радостная атмосфера превратилась вдруг в чудовищный бред. Собака стала
драконом со многими головами - одни из которых были головами хищных
животных, а другие, сверкающие полированным металлом, походили на жестоких
механических роботов.
Неожиданно желтая поверхность начала шевелиться, вздыматься, словно
бурное море, и, превратившись в черную пучину, все поглотила. Я
сопротивлялась таинственной силе, которая пыталась увлечь и меня, хотела
кричать, но мне удалось издать лишь слабые стоны.
- ... Синьора, синьора, вам плохо? Встревоженный женский голос вызволил
меня из пучины, и ласковая рука вернула на поверхность. С трудом я открыла
глаза. Горничная в голубой форменной одежде наклонилась надо мной. Я лежала
на кровати с шелковой ночной рубашкой в одной руке и золотой булавкой
Эмилиано в другой.
- Простите, что я позволила себе разбудить вас, - извинилась женщина. -
Я была в гостиной и вдруг услышала стоны. Я испугалась, что вам плохо.
- Вы не представляете, как хорошо сделали, что разбудили меня, - с
чувством облегчения сказала я. - Я видела кошмарный сон.
- Могу я быть чем-нибудь полезной? - спросила горничная.