"Ева Модильяри. Черный лебедь " - читать интересную книгу автора

которая только что заботливо накрыла ее голубым шерстяным пледом. Она так
ослабела после родов, что даже мягкому покрывалу и теплому июньскому утру не
удавалось согреть ее.
- Вам больше ничего не нужно? - озабоченно спросила Анджелина, перед
тем как оставить синьору одну в беседке, где она захотела уединиться.
- Иди же, иди, - приказала Эстер, не отвечая ей.
- Я вернусь через полчаса, - пообещала девушка, поправляя складку
пледа.
Эстер подождала, пока Анджелина удалится по аллее, и отдалась ощущению
тишины, пронизанной ласковым солнцем, шорохом листьев и жужжанием насекомых,
тишины, благоухающей ирисом и розами, с солоновато-горьким привкусом слез.
После каждых родов у нее наступали эти приступы плаксивости. Но на сей раз
слезы текли особенно обильно.
Она сунула руку под плед, достала из кармана домашнего платья пахнущий
розовой водой батистовый платок и промокнула глаза. Новорожденная,
появившаяся на свет такой маленькой и хрупкой, ранила ей не только тело, но
и душу. Эта девочка была единственной из четырех детей, которую зачали в
совокуплении желаемом, хотя и греховном, она была единственной, на чьем лбу
никогда не появится ямка, как у всех Монтальдо.
Эстер чувствовала, что душа ее разрывается. У нее не было никого, кому
она могла бы излить свое горе и свою радость, никого, кто мог бы ей
посочувствовать и помочь. Она провела рукой по виску и усталым движением
поправила прическу.
Острая боль, словно удар стилетом, пронзила ей грудь, затвердевшую от
болезненного мастита. Это несчастье повторялось после каждой беременности и
мешало ей самой кормить детей грудью, как ей всегда хотелось.
К счастью, в деревнях вокруг озера было нетрудно найти хорошую
кормилицу. Ею стала Джиромина, здоровая, крепкая, хорошо сложенная женщина,
с улыбающимся лицом, большими добрыми глазами, сама недавно ставшая матерью.
Она нравилась Эстер своим искренним заразительным смехом, хотя оптимизм
кормилицы и не мог ее успокоить.
- Вы знаете, синьора, эта девочка совсем не похожа на семимесячную! - с
радостью воскликнула Джиромина, едва увидев новорожденную.
Эстер вспыхнула. Если бы ее взгляд мог испепелить в этот момент
кормилицу, от нее бы уже ничего не осталось.
- Ну, ты и горазда, моя милая, говорить комплименты. Только учти, что
моя дочь еще не в состоянии их оценить, - ответила она, взяв себя в руки.
Джиромина с безошибочным инстинктом простых людей тут же поняла, что
коснулась больного места. Она виновато склонила голову на свою большую
грудь, скрытую белоснежной блузкой, и прошептала:
- Простите мне мое невежество. Я часто говорю глупые вещи.
Это маленькое создание не имело права родиться в срок. Даже доктор
Поцци не должен был знать, что девочка родилась в девять месяцев. Для всех
она была семимесячной. Одной матери было известно, что девочку зачали в
прошлом году в сентябре. В противном случае у ее мужа могли бы возникнуть
подозрения, ведь за девять месяцев до этого Эдисон Монтальдо находился за
океаном, в Соединенных Штатах, куда отправился с деловой поездкой.
Эстер проводила его до генуэзского порта. У причала стоял украшенный
голубой лентой "Рекс" - огромный трансатлантический лайнер, самый скоростной
среди морских гигантов. Эдисон поднялся на палубу, а она задержалась на