"Ева Модильяри. Черный лебедь " - читать интересную книгу автора Она встала и сделала несколько шагов к мужу, протянув ему руки. Эдисон
порывисто обнял ее, и они замерли так, прижавшись друг к другу. - Садись. - Она придвинула для него стул к огню. - Нам надо поговорить. - Что здесь происходит? Где дети? - спросил он, тяжело опускаясь на стул. - Дети здесь, в комнатах наверху, и сейчас спят. С ними Анджелина, - объяснила Эстер. - А Джильда? - поколебавшись, спросил он. - Джильды... нет в живых. Немцы убили ее. Несколько часов назад, - со вздохом сказала Эстер. - Она в капелле. Там с ней Полиссена. Она замолчала, и тишина подчеркивалась только потрескиванием пламени, которое втягивалось в каминную трубу. - Что случилось? - едва слышно спросил он. Эстер голосом, лишенным эмоций, рассказала ему о случившемся. - Я должен видеть ее, - взволнованно сказал Эдисон. - Она мать моего сына. - Фабрицио будет теперь жить с нами и носить твое имя, - сказала Эстер. - Я должен видеть ее, - повторил он. - У Джильды должны быть достойные похороны. Прошу тебя, разбуди Фабрицио и проводи ко мне. Я буду ждать его на улице. Эдисон поднялся, пересек комнату и вышел. Они стояли на коленях, один рядом с другим, в капелле, освещенной свечами. После долгого молчания мужчина обнял за худенькие плечи мальчика, который неподвижным взглядом смотрел на бледное лицо своей матери. - Ты знаешь, что было в том чемодане, который мама бросила в озеро? - Фабрицио молча покачал головой. - Она была знакома с партизанами? - Мама всегда была только с нами, - едва слышно ответил он. - Да, - согласился Эдисон. Однако он знал сдержанность Джильды. Знал, с какой стыдливостью она относилась к рождению своего незаконного сына. Ни разу, даже намеком, не дала понять, что Фабрицио его сын, и, если бы не Эстер, этот ребенок жил бы сейчас где-то с бабушкой и дедушкой. Джильда носила в себе не одну тайну. Так же как и тайну своей любви к нему. Только теперь Эдисон осознал это. Взволнованный, он взглянул на Фабрицио. Сдержанность мальчика, его полная достоинства скромность в этот трагический момент вызвали у него угрызения совести. - Знаешь, Фабрицио, с этого дня я хотел бы быть твоим отцом, которого тебе всегда не хватало, - сказал Эдисон. Фабрицио согласно кивнул головой. С умным и серьезным не по годам лицом, которое доброта делала очень похожим на Джильду, он был сейчас Эдисону ближе всех остальных его детей. - Ты сможешь называть меня папой? - поколебавшись, спросил он. - Я постараюсь, - ответил мальчик. - Тогда пойдем в мой кабинет и позвоним священнику. Твоя мать будет временно похоронена на кладбище Белладжо. Но когда кончится война, мы перевезем ее прах в Модену, в капеллу семьи Монтальдо, - вставая, заключил он. Он наклонился над телом Джильды и коснулся легким поцелуем ее лба. |
|
|