"Ева Модильяри. Черный лебедь " - читать интересную книгу автора

Она встала и сделала несколько шагов к мужу, протянув ему руки. Эдисон
порывисто обнял ее, и они замерли так, прижавшись друг к другу.
- Садись. - Она придвинула для него стул к огню. - Нам надо поговорить.
- Что здесь происходит? Где дети? - спросил он, тяжело опускаясь на
стул.
- Дети здесь, в комнатах наверху, и сейчас спят. С ними Анджелина, -
объяснила Эстер.
- А Джильда? - поколебавшись, спросил он.
- Джильды... нет в живых. Немцы убили ее. Несколько часов назад, - со
вздохом сказала Эстер. - Она в капелле. Там с ней Полиссена.
Она замолчала, и тишина подчеркивалась только потрескиванием пламени,
которое втягивалось в каминную трубу.
- Что случилось? - едва слышно спросил он.
Эстер голосом, лишенным эмоций, рассказала ему о случившемся.
- Я должен видеть ее, - взволнованно сказал Эдисон. - Она мать моего
сына.
- Фабрицио будет теперь жить с нами и носить твое имя, - сказала Эстер.
- Я должен видеть ее, - повторил он. - У Джильды должны быть достойные
похороны. Прошу тебя, разбуди Фабрицио и проводи ко мне. Я буду ждать его на
улице.
Эдисон поднялся, пересек комнату и вышел.
Они стояли на коленях, один рядом с другим, в капелле, освещенной
свечами. После долгого молчания мужчина обнял за худенькие плечи мальчика,
который неподвижным взглядом смотрел на бледное лицо своей матери.
- Ты знаешь, что было в том чемодане, который мама бросила в озеро? -
тихо спросил он.
Фабрицио молча покачал головой.
- Она была знакома с партизанами?
- Мама всегда была только с нами, - едва слышно ответил он.
- Да, - согласился Эдисон.
Однако он знал сдержанность Джильды. Знал, с какой стыдливостью она
относилась к рождению своего незаконного сына. Ни разу, даже намеком, не
дала понять, что Фабрицио его сын, и, если бы не Эстер, этот ребенок жил бы
сейчас где-то с бабушкой и дедушкой. Джильда носила в себе не одну тайну.
Так же как и тайну своей любви к нему. Только теперь Эдисон осознал это.
Взволнованный, он взглянул на Фабрицио. Сдержанность мальчика, его
полная достоинства скромность в этот трагический момент вызвали у него
угрызения совести.
- Знаешь, Фабрицио, с этого дня я хотел бы быть твоим отцом, которого
тебе всегда не хватало, - сказал Эдисон.
Фабрицио согласно кивнул головой. С умным и серьезным не по годам
лицом, которое доброта делала очень похожим на Джильду, он был сейчас
Эдисону ближе всех остальных его детей.
- Ты сможешь называть меня папой? - поколебавшись, спросил он.
- Я постараюсь, - ответил мальчик.
- Тогда пойдем в мой кабинет и позвоним священнику. Твоя мать будет
временно похоронена на кладбище Белладжо. Но когда кончится война, мы
перевезем ее прах в Модену, в капеллу семьи Монтальдо, - вставая, заключил
он.
Он наклонился над телом Джильды и коснулся легким поцелуем ее лба.