"Патрик Модиано. Вилла "Грусть"" - читать интересную книгу автора

жюри. Она - крупная, рыжеволосая, с энергичным, несколько лошадиным лицом,
в теннисном костюме. Он - невысокого роста, с маленькими усиками и
внушительным носом, с насмешливой улыбкой на губах - типичный француз, по
представлению калифорнийского кинопродюсера. Несомненно, у этих важных
персон были все основания победить, поскольку, когда кудрявый объявил:
"Наши уважаемые Жаки и Тунетта Ролан-Мишель", - несколько членов жюри
(среди них брюнетка и Даниэль Хендрикс) сразу захлопали. А Фукьер даже не
удостоил их взгляда. Они как по команде поклонились. Подтянутые и весьма
довольные собой.
Но вот наконец: "Номер 32. Мадемуазель Ивонна Жаке и доктор Рене
Мейнт". Я думал, что упаду в обморок. Все поплыло перед глазами. Так
бывает, когда целый день пролежишь на диване и вдруг резко встанешь.
Голос, назвавший их имена, эхом отдавался от стен. Я оперся на плечо
сидевшего передо мной и тут спохватился, что это Андре де Фукьер. Он
обернулся. Я в страшном смущении пробормотал: "Извините". Но руки с его
плеча снять не мог. Только подавшись назад и борясь с одолевавшим меня
оцепенением, мне с превеликим трудом удалось поднести ее к сердцу. Я не
видел, как они подъехали. Мейнт остановил машину перед жюри. Зажег фары.
Состояние слабости у меня сменилось крайним возбуждением, и все чувства
обострились. Мейнт трижды просигналил, я заметил, что большинство судей
пришло в некоторое замешательство. Даже у Фукьера проснулся интерес.
Даниэль улыбался, но, по-моему, притворно. Что это за улыбка? Какая-то
застывшая гримаса. Они сидели в машине. Мейнт помигал фарами. Зачем?
Включил дворники. Лицо Ивонны было невозмутимым и непроницаемым. И вдруг
Мейнт прыгнул. Среди судей и зрителей послышался гул одобрения. Этот
прыжок не шел ни в какое сравнение с его "репетицией" в пятницу. Мейнт не
просто перемахнул через дверцу, нет, он взметнулся вверх, резко перебросил
ноги и с легкостью приземлился, стремительный как молния. Почувствовав,
сколько злости, напряжения и дерзкого вызова в этом движении, я
зааплодировал. Он обходил машину, то и дело замирая с опаской, будто по
минному полю. Судьи следили за ним, затаив дыхание, поверив в реальность
угрожавшей ему опасности, и, когда он наконец открыл дверцу, все вздохнули
с облегчением.
Вышла Ивонна в белом платье. Пес с ленивой грацией выпрыгнул следом. Но
она не стала ходить взад-вперед перед жюри, как делали все предыдущие
конкурсантки. Она просто облокотилась о капот, обводя насмешливым взглядом
Фукьера, Хендрикса и всех прочих. Внезапно она сорвала с головы тюрбан и
легким взмахом руки бросила его за спину. Откинула со лба пряди
рассыпавшихся по плечам волос. Пес вскочил на крыло "доджа" и улегся на
нем в позе сфинкса. Она небрежно погладила его. Мейнт уже ждал за рулем.
Теперь, когда я вспоминаю о ней, то чаще всего встает перед глазами эта
картина. Ее улыбка. Рыжие волосы. Рядом белый в черных пятнах пес. И
Мейнт, едва различимый за ветровым стеклом автомобиля. И зажженные фары. И
яркий солнечный свет.


Не спеша подошла она к дверце, открыла ее, по-прежнему глядя на судей.
Села в машину. Пес так безмятежно вскочил на заднее сиденье, что теперь,
прокручивая в памяти все подробности, я вижу этот момент как бы в
замедленной съемке. И "додж" - хотя, может быть, на этот раз память мне