"Патрик Модиано. Утраченный мир" - читать интересную книгу автора

- письмо, которое десять лет назад через моего издателя мне прислал
Рокруа. Я не перечитывал его с тех самых пор.

"Дорогой друг. Я большой любитель детективных романов - французских,
английских и американских, - вы это, наверно, помните, и вот однажды
вечером, пленившись обложкой с изображением очаровательной брюнетки, я
купил такого рода роман - "Jarwis, who loves me" ["Джарвис, который меня
любит" (англ.)]. Каково же было мое удивление, когда на последней странице
обложки я увидел фотографию автора, Эмброуза Гайза... Поздравляю. Ах вы
неблагодарный. Ведь мне было бы приятно получить от вас экземпляр с
автографом, хотя я понимаю, что вы не хотите иметь ничего общего с тем,
кого я знал в Париже и кто был, кстати сказать, славным мальчуганом...
Положитесь на мою скромность, Жана Деккера больше нет, а с Эмброузом
Гайзом я не имею чести быть знакомым. Чтобы совершенно вас успокоить,
признаюсь вам: я никогда не ищу знакомства с писателями, мне довольно их
книг, и я с нетерпением жду вашего следующего романа. До сих пор здесь
никто не знает, что вы стали Эмброузом Гайзом, а как сказал один
французский моралист, "наша жизнь нередко зависит от чьего-то молчания".
Можете рассчитывать на мое.
В вашей книге вы от начала до конца остаетесь в рамках детектива, но по
некоторым страницам чувствуется, что при известном усилии вы могли бы
написать серьезное литературное произведение. Так или иначе, вы
великодушно помогаете беднягам вроде меня коротать бессонные ночи, а это
уже немало.
Мне кажется, в описаниях сомнительной среды, в которой подвизается ваш
герой, вы использовали собственный опыт. Взять хотя бы
самоубийцу-адвоката, который носит костюмы только двух разновидностей -
темно-синие или из серой фланели - и принимает своих клиентов, лежа на
диване... Я не знал, что эти мои свойства произвели на вас такое
впечатление. Впрочем, я уподобляюсь большинству тех, кому в жизни довелось
водить знакомство с писателем: все они потом самонадеянно воображают,
будто узнали себя в его книгах. Вам, наверно, неинтересно - и даже
неприятно - услышать от меня новости о Париже и о лицах, с которыми вы
общались здесь до того, как стали Эмброузом Гайзом. Не тревожьтесь: все те
люди, что были свидетелями ваших первых шагов в жизни, мало-помалу
исчезнут. Вы знали их в пору, когда сами были еще очень молоды, а для них
уже настал час заката.
Я еще не решил покончить счеты с жизнью, как адвокат в вашем романе,
но, если мне придет такая охота, я сообщу вам первому.
А пока я желаю Эмброузу Гайзу всевозможных успехов и счастья.
Рокруа".

Но он мне ни о чем не сообщил. Пять лет спустя в Лондоне, в книжном
магазине неподалеку от Монпелье-сквер, где обычно я не мог удержаться,
чтобы не пробежать хотя бы мельком французские журналы, я прочел в
вечерней газете статью, которую теперь обнаружил в конверте с письмом:

"Бывший адвокат парижского суда, г-н Даниэль де Рокруа, вчера вечером
покончил с собой в своей парижской квартире. Г-н Даниэль де Рокруа начал
юридическую карьеру перед войной в Париже, потом руководил стажировкой