"Патрик Модиано. Из самых глубин забвения" - читать интересную книгу автора

27 Дискобол (пластинки) Евр 41 43

Можно ли связаться с этими людьми? Находится ли Рене Буржуа сейчас
где-то на вокзале? За стеклами одного из залов ожидания я увидел только
мужчину в старом Коричневом пальто: он лежал на скамейке и спал; из
кармана пальто торчала газета. Может это Бернуа?
Я спустился по монументальной лестнице и оказался в торговом пассаже.
Все лавки были закрыты. Я слышал шум дизельных двигателей такси на стоянке
в Амстердамском дворе. Пассаж был освещен очень ярко, и я вдруг испугался,
что наткнусь на какого-нибудь инспектора "железнодорожной полиции", как
значилось в справочнике. Он потребует, чтобы я открыл чемодан, и мне
придется улепетывать. Они меня быстро догонят и потащат в вокзальный
участок. Это будет слишком глупо.
Я вошел в кино "Синеак" и заплатил два франка пятьдесят в кассу.
Билетерша, коротко стриженная блондинка, хотела уже вести меня, светя
своим фонариком в первые ряды, но я предпочел сесть в глубине зала, сзади.
На экране сменялись кадры новостей дня, которые комментировал диктор с
визгливым голосом. Мне он был хорошо знаком двадцать пять лет все тот же
голос. Я слышал его в прошлом году в кинотеатре "Бонапарт", где смотрел
монтаж старой хроники.
Я поставил чемодан на сиденье справа. Перед собой я насчитал семь
разбросанных по залу фигур. Семеро одиноких людей. В зале витал теплый
запах озона, который охватывает тебя, когда идешь по вентиляционной
решетке метро. Я едва обращал внимание на события недели на экране. Каждые
четверть часа эти кадры повторялись. Они были вне времени, как и этот
пронзительный голос (я спросил себя, не в протезе ли каком тут дело?).
Новости дня шли уже в третий раз, когда я взглянул на часы. Половина
десятого. Передо мной находились теперь только два человека; они, конечно,
уснули. Билетерша сидела на откидном стульчике у задней стены, рядом с
выходом. Я услышал, как хлопнул откидной стульчик. Луч фонарика прошелся
по ряду на моем уровне, но по другую сторону прохода. Она вела молодого
человека в военной форме. Погасила фонарик, и они уселись рядышком. Я
уловил несколько слов из их разговора. Он тоже едет в Гавр. Попробует
вернуться в Париж недели через две. Позвонит ей, чтобы сообщить точную
дату приезда. Они сидели совсем рядом. Нас разделял только проход. Они
говорили громко, словно тут не было ни меня, ни двух спящих фигур перед
нами. Потом замолчали. Они прижимались друг к другу и целовались.
Визгливый голос по-прежнему комментировал кадры на экране: демонстрация
забастовщиков, проезд какого-то иностранного государственного деятеля по
Парижу, бомбардировка.... Мне хотелось, чтобы этот голос замолк навсегда.
От мысли, что он неизменно и вечно будет комментировать без малейшей
эмоции будущие катастрофы, у меня пробежала дрожь по спине. Теперь
билетерша сидела на коленях своего спутника. Она ритмично двигалась; ее
движения сопровождались скрипом пружин. Вскоре ее вздохи и стоны заглушили
визгливый голос диктора.


Выйдя в Римский двор, я обшарил карманы: сколько у меня осталось денег?
Десять франков. На такси хватит. Будет куда быстрее, чем на метро: на
метро придется пересаживаться на "Опере" и нести чемодан по длинному