"Софья Митрохина. Мы сражались в полку "Нормандия?- Неман" " - читать интересную книгу автора

Я провел много дней и ночей над книгами и инструкциями по пилотажу,
моторам, радио, электричеству, воздушным навигациям, вооружению,
бортаппаратуре и т. д., так как до тех пор почти не знал этой терминологии
по-русски. А терминами надо было владеть абсолютно точно, чтобы самому
понять технические разъяснения, инструкции, задания и как можно яснее
передать их.
При возвращении самолета с боевого вылета кто-нибудь из офицеров
штаба полка или дивизии беседовал с пилотом: нужно было узнать, как шел
бой, что летчик видел на земле - какие войска, какую технику и сколько.
Здесь тоже необходим переводчик.
Каждый день я переводил сводки Совинформбюро, а также советы врачей,
содержание медицинских рецептов, административные отчеты, а главное - надо
было поддерживать постоянную устную связь. И - поспевать повсюду.
Приходилось также сопровождать тяжелораненых или заболевших в главный
медсанбат, иногда - до ближайшего города, а иногда до самой Москвы.
В случаях с тяжелоранеными я старался как можно обстоятельнее
передать все нюансы самочувствия, и, понимая мои усилия, они успокаивались
от уверенности, что врачу все перескажут точно. Я отдавался моей работе
полностью, от души, и находился в распоряжении "своих" летчиков день и
ночь.
Надо сказать еще об одном важном аспекте работы - личной переписке.
Франция была оккупирована, и писем из дому почти никто из нас не
получал. Даже открытки из Красного Креста к нам не доходили. Пилоты в
большинстве своем были молодые и холостые. Возникали привязанности. И
когда кто-нибудь получал письмо от девушки, я должен был немедленно
перевести его хотя бы устно, не теряя времени, адресату. Обычно я успевал
на ходу перевести лишь самое главное. Но я знал, что такой перевод
ограничивал душевную суть письма, и по просьбе летчиков, ночью, когда вся
база спала, делал уже подробный, письменный перевод. Иногда меня "щадили"
и разрешали переписывать по-французски не все письмо целиком, а только
наиболее понравившиеся куски, чтобы иметь возможность их перечитывать.
Ответы, в свою очередь, надо было переписать по-русски. К счастью для
меня, такие письма случались не каждый день... Но подчас был наплыв, и мне
приходилось туго. Я постоянно недосыпал, но думаю, что этот труд под
названием "личная переписка" был почти так же нужен, как перевод приказов
боевых заданий в воздухе или координат местонахождения противника.
Пригодилось мне на фронте и знание немецкого языка: иногда я ловил в
эфире во время воздушных боев немецкую речь, приказы, которые получали
гитлеровские летчики от своих командиров, их переговоры друг с другом -
это позволяло на ходу оценить изменения в обстановке боя и правильно
сориентировать наших пилотов. Но одна фраза не нуждалась в переводе,
каждый из нас понимал ее смысл: Achtung, achtung, die Freanzosen sind in
der Luft!* У фашистов к нам был особый счет: в русском небе им оказывали
сопротивление летчики из оккупированной и поруганной ими Франции, которую
они официально объявили поверженной. Поэтому действовал специальный приказ
фюрера: пленного французского летчика считать партизаном и немедленно
расстреливать.
Наши французские истребители часто выполняли задания совместно с 18-м
гвардейским полком под командованием Героя Советского Союза
А. Е. Голубева, прикрывая советских бомбардировщиков. И тогда в эфире