"Юкио Мисима. Маркиза де Сад (Пьеса в трех действиях)" - читать интересную книгу автора

стала я к Богу. Теперь-то мне ясно: это самолюбование собственной чистотой и
праведностью ввергло меня в соблазн, и грех был во мне, а не в поступках
маркиза или рассказе мадам де Сан-Фон. Если б меня не одолела гордыня, я
поняла бы: мои чистота и праведность - не более чем камешки на берегу реки,
и нечего терзаться, если в лучах божественного солнца вспыхивают не они, а
соседние. Я полагаю, что ныне и Рене избавилась от пут и обрела свободу.
Только предназначенное ей испытание было в сотни раз труднее, поэтому
перенесенные ею муки не сравнимы с моими.
Г-ЖА ДЕ МОНТРиЙ. Вы высказались. Позвольте и мне, женщине из этого,
грешного мира, просто матери, тоже сказать Рене несколько слов. Я хотела бы,
чтобы ты, прежде чем удалиться в мир молитвы, закончила свои дела и в нашем
суетном мире. Прими его последнее причастие.

Баронесса де Симиан хочет что-то возразить, но госпожа де Монтрей
перебивает ее.

Нет уж, дайте мне закончить. Каким бы ни был Альфонс, но разве теперь,
когда он наконец обретает свободу, ты не хочешь разделить с ним остаток
жизни?
РЕНЕ. Но, матушка...
Г-ЖА ДЕ МОНТРиЙ. Погоди. Девятнадцать лет я твердила тебе: "Оставь
его", но ты меня не слушала. Отчего же нынче ты вдруг так переменилась? Ведь
я больше этому не противлюсь. Хочешь быть ему верной супругой - ради Бога.
Но в монастырь-то зачем? Придворные связи Альфонса по нынешним временам не
имеют никакой ценности, скорее даже опасны. Но, видишь, меня это не пугает,
я согласна видеть его своим зятем... С другой стороны, если взглянуть на
дело глазами Альфонса, - наконец пробил его час, и он может сполна
рассчитаться за все удары, которые вынес.
РЕНЕ. И будет, матушка, совершенно прав.
Г-ЖА ДЕ МОНТРиЙ. Возможно. Но ведь в душе-то он человек не злой, я
знаю. И, надеюсь, поймет, что все мои действия в конечном итоге были только
ему на пользу.
РЕНЕ. Вам на пользу.
Г-ЖА ДЕ МОНТРиЙ. Это когда же я думала о своей пользе? Лишь о чести и
репутации рода де Садов, о сохранении твоего доброго имени. Сейчас весь мир
перевернулся, род, имя уже ничего больше не значат, о приличиях все забыли.
Нечего больше защищать, так что нет никакого смысла держать Альфонса под
замком. Пускай теперь машет себе кнутом сколько влезет, щелкает своей
бонбоньеркой. Мир взбесился, никто ему слова не скажет. Откровенно говоря, я
и сегодня считаю твоего муженька распутником и негодяем. Но теперь всем
заправляют безумцы, преступники и бродяги. Альфонс прекрасно будет
смотреться в этой компании. Может, он даже станет спасителем нашей семьи.
РЕНЕ. Я вижу, вы намерены его использовать.
Г-ЖА ДЕ МОНТРиЙ. Намерена. И ты должна мне в этом помочь. У Альфонса
ведь добрая душа.
РЕНЕ. Да, он всегда был просто добрым ребенком. Златокудрым, с широко
раскрытыми глазами. Иногда шалил, но всякий раз искупал провинности лаской и
нежностью. Я так и вижу перед собой его стремительный, как изумрудная ящерка
на весеннем лугу, взгляд.
Г-ЖА ДЕ МОНТРиЙ. Госпожа де Симиан, я думаю так. В нынешнем хаосе,