"Юкио Мисима. Маркиза де Сад (Пьеса в трех действиях)" - читать интересную книгу автора

когда вырывается из своего "я", он превращается в выкидыш, залитый кровью
выкидыш Небесного Отца. И все, кто окружают его в эту минуту - женщины,
которых истязает он, женщины, хлещущие его, - они, они становятся Альфонсом,
а он им быть перестает. Тот, кого вы зовете Альфонсом, - тень, мираж, его
просто не существует.
Г-ЖА ДЕ МОНТРиЙ. Вы хотите сказать, что на самом Альфонсе греха нет?
ГРАФИНЯ. Да, на вашем языке это называется именно так.
АННА (внезапно рассмеявшись). Смотрите-ка, вердикт мадам де Сан-Фон
совпал с приговором блюстителей нравственности из Судебной палаты.
РЕНЕ (порывисто). Нет на нем никакого греха! Он невинен! Белее белого!
(Показывает свиток.) Вот, мадам, прочтите. Альфонс свободен - и все
благодаря матушке.
ГРАФИНЯ. Да? Странно. Помнится, шесть лет назад, когда я собиралась вам
помочь, ваша матушка ни с того ни с сего запретила мне что-либо
предпринимать. С чего бы это вдруг она теперь стала хлопотать о вашем
муже... Та-ак, а число?
РЕНЕ. Какое число?
ГРАФИНЯ. Ну, дата приговора.
РЕНЕ. Не знаю. Я была так рада, что забыла посмотреть.

Г-жа де Монтрей и Анна пятятся в глубь комнаты.

Где же число?.. А, вот! Совсем мелко, я и не заметила. Четырнадцатого
июля 1778 года... То есть как 14 июля? Ведь сегодня уже 1 сентября...
Полтора месяца назад? А я ничего не знаю и все это время сижу в Париже! Как
же так?! (Пронзительным голосом.) Анна! Что это значит? Почему нам отдали
бумагу только сегодня?

Анна молчит.

Матушка, да что же это такое? Неужели вы целых полтора месяца скрывали
от меня счастливую весть? Зачем?!

Г-жа де Монтрей молчит.

Альфонс, должно быть, весь истомился, ожидая меня в Лакосте!.. Но...
но... Почему он не написал? (Охваченная внезапной тревогой.) Я немедленно
еду в Лакост.
ГРАФИНЯ. Бесполезно.
РЕНЕ. Это еще почему?
Г-ЖА ДЕ МОНТРиЙ. Графиня!
ГРАФИНЯ. Полагаю, что маркиз уже снова в тюрьме. Только в другой. Ваша
добрейшая матушка наверняка убедилась, что дело сделано, прежде чем сообщить
вам о приговоре.
РЕНЕ. Что за глупости вы говорите! Альфонса освободили... Матушка, ну
скажите же ей.
Г-ЖА ДЕ МОНТРиЙ. Графиня просто шутит.
ГРАФИНЯ. Мадам, боюсь, что вам, добродетельнейшей из матрон, надолго
запомнится сегодняшний день. Придется вам горько раскаиваться, что некогда
вы связались со мной, падшей женщиной. Шесть лет назад вы хотели меня