"Юкио Мисима. Маркиза де Сад (Пьеса в трех действиях)" - читать интересную книгу авторапомеле.
Г-ЖА ДЕ МОНТРиЙ. Скажете тоже! (Крестится.) ГРАФИНЯ. Можете не креститься, все равно на баронессу де Симиан вы не похожи. У вас это выглядит так, будто крестное знамение вы сотворяете не для себя, а для соблюдения приличий. Г-ЖА ДЕ МОНТРиЙ. Это вы так считаете. ГРАФИНЯ. Знаете, я ведь не просто так зашла - хочу кое-что рассказать. Вчера ночью я проделала то же самое, что во времена Короля-Солнце мадам де Монтеспан. Г-ЖА ДЕ МОНТРиЙ. Стали возлюбленной его величества? Но ведь нынешний король по женской части, кажется... ГРАФИНЯ. Нет-нет, не перебивайте. Я расскажу все сама, по порядку. Именно такая чудесная слушательница мне и нужна. Госпожу де Симиан слишком легко напугать, а вы - дама закаленная, мужественная, испытанный боец армии добродетели. Г-ЖА ДЕ МОНТРиЙ. О графиня, вы слишком добры. ГРАФИНЯ. Признаться вам, мне до смерти наскучили все обычные забавы - любовные интрижки, безобразия, карнавалы масок а-ля королева Марго и тайные прогулки по парижским трущобам. Даже собственная скандальная слава и та обрыдла. Все грехи начинались спальней, ею же и заканчивались. А любовь... любовь - это мед, в котором слишком силен привкус пепла. Не хватало чего-то возвышенного, божественного... Г-ЖА ДЕ МОНТРиЙ. Неужто вы встали на путь благочестия? ГРАФИНЯ. О нет, не пугайтесь... Когда в наслаждениях преобладает привкус горечи, вспоминаешь, как тебя, бывало, наказывали в детстве. И нашего Господа: плюешь ему в физиономию, бросаешь вызов - одним словом, стараешься разозлить. Но Боженька, как ленивый пес, - дрыхнет дни и ночи напролет. Его дергаешь за хвост, тащишь за уши, а он и глаз не раскрывает - не то чтоб цапнуть или облаять. Г-ЖА ДЕ МОНТРиЙ. Я не очень поняла... Это вы Господа ленивому псу уподобили? ГРАФИНЯ. Ну да. Ленивому, старому и дряхлому. Г-ЖА ДЕ МОНТРиЙ. Слава Богу, что мои девочки уже взрослые. Для юной, неокрепшей души это было бы слишком... ГРАФИНЯ. Да погодите же, самое интересное впереди. Я здорово ошиблась в маркизе де Саде. Он представлялся мне идеальным суррогатом карающего Господа - восхитительным златокудрым палачом с кнутом в белоснежной руке. Ошибка, это была ошибка. Маркиз - всего лишь мой товарищ, он сделан из того же теста, что и я. Когда ленивый пес дрыхнет, ему едины - машущий кнутом и получающий удары, палач и жертва. И тот и другой тщетно бросают ему вызов. Первый - тем, что бьет, пускает кровь, второй - тем, что сносит удары и эту кровь проливает... Псу наплевать, он знай себе посапывает. Мы с маркизом - одного поля ягоды. Г-ЖА ДЕ МОНТРиЙ. И как же вы додумались до подобного открытия? ГРАФИНЯ. Не додумалась. Просто почувствовала. Г-ЖА ДЕ МОНТРиЙ. Когда же? ГРАФИНЯ. Когда почувствовала? В тот самый миг, когда меня сделали столом. Г-ЖА ДЕ МОНТРиЙ. То есть как "сделали столом"? |
|
|