"Юкио Мисима. Маркиза де Сад (Пьеса в трех действиях)" - читать интересную книгу автора

всего. Это их жизнь он топчет, не мою.
АННА. До чего же ты, сестрица, обожаешь все приукрашивать. Как у тебя
выходит поэтично, да вдобавок еще и логично - прямо красота. Ну и правильно
- вещи крайне низменные, как, впрочем, и чрезмерно возвышенные, только и
можно уразуметь при помощи поэзии. Правда, это как-то не по-женски. Я,
например, никогда и не пыталась понять, что такое Альфонс. Вот почему ему
всегда было со мной хорошо и спокойно - он чувствовал себя просто мужчиной.
И я, когда он ласкал меня, была просто женщиной.
РЕНЕ. Ну что же, откровенность за откровенность: знаешь, Анна, ведь я
попросту воспользовалась тобой. Иногда Альфонс испытывал потребность ощутить
себя обыкновенным мужчиной. Со мной притворяться было бесполезно - уж я-то
знала, какой он обыкновенный. Вот я и подтолкнула его к тебе.
АННА. Все очень складно, только жаль, милая сестренка, что ты не видела
нас в Венеции. Какая кровавая, похожая на вырванную печень луна светила
сквозь туман над каналом! С мостика под окном доносился звон мандолины и
звучный голос певца. Наша смятая постель стояла возле самого подоконника и
была похожа на берег, покрытый белым песком и водорослями, - так пахло
влагой и морем. Альфонс не говорил со мной о крови, но я видела кровь в его
глазах, она-то и была источником нашей сладостной неги...
Г-ЖА ДЕ МОНТРиЙ. Что вы такое обе несете! Немедленно перестаньте! Да и
какой смысл ссориться из-за событий шестилетней давности? Вспомните лучше,
какая у нас сегодня радость. Я постараюсь не думать об Альфонсе плохо. Его
злодейство - дело прошлое. Давайте поговорим о хороших его чертах. Я слышала
- не знаю, верить или нет, - будто Альфонс обратился к религии?
РЕНЕ. Иногда, читая его письма, я чувствовала, что искра веры,
стремление к Богу тлеет в его душе.
Г-ЖА ДЕ МОНТРиЙ. Ну да, а в следующем письме он, наверное, писал, что
намерен наложить на себя руки, а чуть позднее - крыл последними словами
меня, подлую скрягу. Можешь не рассказывать, я и сама знаю. Очевидно, в
этом-то и состоит прелесть твоего мужа - он не способен долго пылать одной
страстью. Заглянет в окошко преисподней, отшатнется - понесется к небесам,
да по дороге завернет на кухню и затеет какую-нибудь грубую перебранку. К
тому же у него вечно в голове грандиозные планы, мнит себя великим
писателем. Подумать страшно - что он может понаписать. Меня, конечно,
выведет злой ведьмой, а себя - владыкой ада. Только вряд ли кто станет
читать его опусы.
РЕНЕ. Альфонс и в самом деле человек увлекающийся, но чувство
признательности ему не чуждо. Когда муж узнает, что это вы его спасли, он
будет вам беспредельно благодарен.
Г-ЖА ДЕ МОНТРиЙ. Ну-ну, хотелось бы верить.

Входит Шарлотта.

ШАРЛОТТА. Графиня де Сан-Фон пожаловали. Говорит, гуляла и решила
заглянуть.
Г-ЖА ДЕ МОНТРиЙ. Вот как? (В нерешительности.) Ладно, и так все про нас
знает... Зови.
ШАРЛОТТА. Слушаюсь. (Удаляется. В дверях сталкивается с графиней де
Сан-Фон.)
ГРАФИНЯ. А я и сама вошла. Ничего? Ведь не через окно же и не верхом на