"Григорий Мирошниченко. Азов " - читать интересную книгу автораиконописец чем-то напоминает святого угодника.
"Вот-те и мужичишка!" - сказал про себя атаман и быстро зашагал к царским приказам. Дойдя до приказов, Старой открыл двери Казенного двора. Там сидел казначей с двумя шустрыми дьяками. За спиной у них, под железной решеткой, хранилась царская казна: сосуды золотые, серебряные, полотна, парча, штоф, шелк, атлас, меха. Отсюда великий государь жаловал всех платьем, дарил знатных людей дорогими шубами. Отсюда же царь выдавал казакам жалованье; жаловал сукном, камкой, тафтой на платье, сафьяном на сапоги, соболями на шапки. На казенном дворе столпились дьяки, подьячие разных приказов. Дьяки пришли сюда за жалованьем. Тут были дьяки и подьячие с Конюшенного приказа, Разрядного, Стрелецкого, Пушкарского, Посольского, Поместного и других. Словно мухи на мед, слетелись в Казенный двор. Галдели. Спорили. - Конюшенный приказ - важный приказ, - сказал высокий дьяк, - недаром же оным приказом еще при царе Федоре Иоанновиче ведал боярин Борис Годунов, а был он ближний боярин, наместник царств Казанского и Астраханского, доходов было тысяч сто рублев и рать он мог снарядить из своих крестьян в сто тысяч; королева аглицкая Елизавета называла Бориса "любительным братом", лордом-протектором! - Посольский приказ важнее, - гнусаво заметил подьячий, стоявший у стола. - Зато ж били ноне из вашего приказа смертным боем Гришку Нечаева. - Вертел дьяк делами, а ноне гремит кандалами. В тюрьму впихнули, - сказал третий. - Да зря пытали. казаки. Атамана Старого сразу в жар бросило. Он хотел было тут же повернуться и выйти из Казенного двора, но его заметили. - А ты почто пришел, человече? - обернулся к атаману, гремя ключами, дворовый казначей. - Пришел затем, чтобы знать, не давано ли нам, атаману да казакам донским, царского жалованья? - ответил Алешка. - Легкой донской станице? - Ну да! Дьяки зашушукались, потом умолкли. - Указа такого нету! Царь не велел вам давать ничего, ни денег, ни питья, - возвыся голос, сказал казначей. - Вот, чти другой указ! У атамана руки задрожали. Он взял бумагу и стал читать. "...Память Ивану Ивановичу Баклановскому, да дьякам Семену Дохтурову, да Григорию Протопопову. Велети... - читал он и почти ничего не видел,- велети не давать государева жалованья донскому атаману Алешке Старому да казакам: Левке Карпову, Терентию Мещерякову, Степану Васильеву, Федору Григорьеву, Тимофею Яковлеву, Ивану Омельянову, Спиридону Иванову, Афоньке Бороде да Ивану Михайлову. Велети не давать им питья и еды до тех мест, пока они не будут близ мои очи. И велеть по сему моему царскому указу - атаманов, казаков, которые приехали к Москве, Алексея Старого с товарищи, поставить в Белом городе на дворе, быти у них приставу, а корму им до нашего государева указу не давать, - для того, что они ходят на море и государеву повеленья не слушают. Салтанашу, азовскому перебежчику, учинити опрос". Атаман Старой, окинув растерянным взглядом столпившихся возле него |
|
|