"Рауль Мир-Хайдаров. Путь в три версты" - читать интересную книгу автора

Днем он лазил на крышу, менял лопнувшие листы шифера, устанавливал
новую телевизионную антенну. Бетонировал в подполе. Из-за сырости, да и
времени стены рушились, оползали, и уже был риск хранить там картошку или
держать что-нибудь из мелочи: кружок масла, кусок мяса, бутыль молока... По
утрам Дамир Ахатович с удовольствием копался в огороде. Прежних соседей,
которых знал Дамир и которые помнили, что у Марзия-апай есть сын, не было.
Все соседи новые, лет пять - десять как переселились в Степное из аулов и
маленьких сел, старые хозяева уехали в близлежащие города Оренбург, Уральск,
и Каспаров чувствовал, как они настороженно оглядывали его из своих дворов,
не заговаривали пока.
А вечером с матерью они пошли по гостям, и Каспаров беспокоился, что
подарков, которые он захватил, как казалось ему, с запасом, не хватит и на
треть родни. Но мать успокоила, заверила, что никого не обделит. С улыбкой и
нежностью Дамир Ахатович наблюдал, как мать со своей подругой, распахнув
сундуки, стоящие в зале вдоль стен, доставали оттуда какие-то платки,
платочки, косынки, полотенца, разноцветные отрезы ситчика, штапеля, гремящие
бусы, гребешки, даже детские резиновые игрушки, и все это вперемежку с его
подарками раскладывалось в определенном, понятном только им порядке.
Возвращаясь однажды от родственников, Марзия-апай вдруг сказала:
- А я ведь уже отчаялась тебя дождаться. Спасибо, что приехал. Жаль,
невестку и внука не видела, и отчим о том жалел, и, думаю, обижался на тебя
за это. Ведь он тебя любил, перед смертью сам сходил в сельсовет, отписал
дом тебе. И деньги, что ты присылал, не разрешал мне тратить. Много ли нам
надо, да и сам он до смерти при деле был, не мог сидеть сложа руки, не умел.
Целы деньги, на книжке лежат, возьми, коли надо...
В эту ночь Дамир Ахатович не сомкнул глаз.
За столом, за непременным самоваром, засиживались они долго. Дамир
Ахатович расспрашивал о соседях, о родственниках, к которым предстояло
вечером идти, спрашивал о своих давних друзьях и приятелях...
- Мало кого вижу, сынок, - отвечала Марзия-апай, - одни, как и ты,
разлетелись по свету, заскочут в кои годы на день-другой по пути в Сочи,
разве увидишь... Другие рядом, в Актюбе или Оренбурге, этих вижу чаще,
некоторые в больших начальниках ходят, на блестящих машинах приезжают.
Раньше часто спрашивали, интересовались - как там Дамир? А теперь то ли я их
не узнаю, то ли во мне твою мать трудно признать, сильно сдала я в последние
годы... Да и редко из дому выхожу теперь, надо сказать. Один Бахыт всегда
приветы передает, обрадуется он тебе.
- Бахыт! Ну и мучил его наш Монгол! Помнишь,
мама, Монгола?
- Помню, сынок, помню... В тот год, как ты уехал в город, угодил он под
поезд, мы не писали тебе, не стали огорчать...
- Бедный Монгол... А где работает Бахыт?
- На элеваторе, механиком...
- Разве он учился?
- Нет, не учился, не пришлось, он ведь с четырнадцати лет на элеваторе,
вырос там, а новой элеватор считай, вырос с ним. К железкам у него, видимо,
талант в крови. Как со службы пришел, на другой день прямо в солдатском
заявился на элеватор, на старое место, слесарем-ремонтником. Я ведь там тоже
пять лет проработала, для пенсии стажа оказалось маловато. А вскоре Бахыт
уже бригадирил. Редко какое собрание без доброго слова о нем проходило. И