"Рауль Мир-Хайдаров. Путь в три версты" - читать интересную книгу автора

верно, безотказный джигит. Ночь, полночь, воскресенье, не воскресенье -
никогда не откажет. А как умер старик Глухов, механик, кто только на этой
должности не перебывал. Приезжает кто-нибудь с дипломом, полгода, от силы
год прокрутится, запустит дело, дальше некуда. Тут не то, чтобы его
заставлять отрабатывать, рады на все четыре стороны отпустить, и отпускают.
Ожидают следующего, более путевого, а может, и не ожидают, шлют, наверное,
из города, коли должность пустует. Видимо, закон такой - каждому диплому
непременно должность.
До следующего инженера хозяйство приводит в порядок Бахыт, это ни для
кого не секрет. Немало, наверное, сынок, и наших молодых из Степного на
механиков выучилось, да ни один в родные края не вернулся.
Считай, пятеро залетных в механиках перебывало, а потом уж какая-то
светлая голова в райкоме нашлась, сказали, хватит, нам не диплом нужен, а
чтоб человек на своем месте был. С тех пор он в механиках. А в прошлом году
наш район, считай, за пол-области хлеб сдал, так Бахыт теперь с орденом и со
звездой...
Ночью Каспаров часто просыпался и долго лежал в темноте, думая, потом,
засветив фонарик, осторожно, стараясь не греметь, спускался с сеновала по
шаткой стремянке.
На всякий случай - а вдруг выйдет обеспокоенная мать - он присаживался
у колодца, выкуривал сигаретку, а затем потихоньку покидал двор.
Не спеша, в раздумье, он проходил Украинскую из конца в конец, от
фонаря к фонарю, от кирпичного завода до автобазы, как в тех осенних снах.
Пожалуй, эти ночные прогулки напоминали бессонные часы на кухне с той лишь
разницей, что там он больше думал о Степном, а здесь о своем доме, где
гостила сейчас сестра Машеньки. Мысли его перескакивали с одного на другое.
Вспоминал он и день на кладбище, звезду и полумесяц на ограде могилы отчима.
Эта жестяная звезда, крашенная суриком, болью напомнила о собственном отце,
о котором, честно говоря, он мало вспоминал. Дамир родился в сорок первом,
поздней осенью, а через месяц, в боях под Москвой, пропал без вести его
отец. Он так и не успел узнать, что у него родился сын.
Позже, когда Дамир уже учился в школе и жили они с Марзией-апай еще
только вдвоем, он как-то услышал, что мать в сердцах ругнула его отца,
сказала, что и погибнуть не сумел, как все, а теперь вот и крошечную пенсию
то дают, то отменяют.
Дамиру эти отчаянные, сказанные сквозь слезы слова запали в сердце, они
испугали его. И когда в классе случалось заполнять какие-то анкеты, он
краснел и не смел написать "погиб".
В словах "пропал без вести" для него таился какой-то неприятный смысл
или намек, вроде убежал или спрятался... Он долго мучился этим и однажды в
лесу за рекой все-таки решился спросить обо всем у деда Белея; мать
упоминала как-то, что в одном эшелоне с его отцом уходил лесник.
- Ах, глупый, какой дурачок, - отругал его старик Белей, он сразу
понял, о чем думал мальчишка. - Под Москвой, Дамирка, что творилось, не
приведи господь, сынок. А мы, туркестанцы, в самое пекло, в самый
ответственный момент подоспели к Москве, мало кто в том аду уцелел. Пропал
без вести? Да мало ли что могло случиться: не опознали, документы утерял,
некому было опознавать, все знавшие полегли. А прямое попадание? В клочья, в
дым, в порошок человека... а огонь, от которого железо вокруг горело...
Выкинь, Дамирка, дурь из головы, не тот человек был твой отец, чтобы