"Рауль Мир-Хайдаров. Чти отца своего" - читать интересную книгу автора

не слишком вы разговорчивые. Ну да ладно, лезть в душу не стану. Захочешь -
сам расскажешь, а то я совсем ничего не знаю о твоей жизни в Ташкенте. - И,
поднявшись с дивана, показала на перевязанный шпагатом сверток: - Когда
переезжали в этот дом, собрала твои старые бумаги, фотографии, письма.
Тогда, на похоронах, было не до этого, а сейчас возьми, посмотри, может, что
и сгодится...
Когда мать ушла, Гияз оглядел просторную комнату. Дом строился
продуманно, с размахом: и вода в доме, хоть холодная, хоть горячая, и
собственное паровое отопление на солярке. Отопление было хитрое, не совсем
понятное даже Гиязу, инженеру. Отец на такие штучки-дрючки, как он любил
выражаться, был мастак. Дом был построен в двух уровнях, и чтобы поднять
здание в полтора этажа, Нури-абы пришлось завезти немало земли под
основание, чем подивил он не только соседей, но и все Озерное. Но
Исламов-старший только усмехался в усы и говорил: потерпите, увидите, дом
будет что надо. Прошагав пешком пол-Европы, как крестьянин и как хозяин не
мог он не заметить много разумного и полезного в укладе чужой жизни. И как
только появилась возможность, первый достаток, начал он строиться, ибо был
убежден: хорошо и основательно в спешке не делается ни одно дело. Из
отстроившихся по-соседству, пожалуй, лишь у Исламовых двор был просторным,
ухоженным, не загроможденным постройками - баней, сараями, сараюшками, столь
привычными для сельского уклада. Все подсобные помещения вместе с
бетонированным подвалом, куда Нури-абы по старинке завозил по весне лед с
реки,- целую машину хрустальных, просвечивавших насквозь, аккуратно
напиленных кубов,- все находилось в цокольном этаже здания. В нынешний
приезд Гияз заново знакомился с домом, потому что два года назад пробыл
здесь всего три дня. Да и до того ли тогда было? Все мысли были - об отце.
Отца он любил и, только потеряв его, с сожалением понял, как мало общался с
ним в своей взрослой жизни. Да что там общался - все отдалялся и отдалялся.
И сейчас, восхищаясь домом от души, Гияз вовсе не приценивался к нему в
качестве наследника, как показалось одной из сестер. Нет, никаких мыслей о
наследстве у него не было, и сердцем и умом понимал - для отчего дома он
отрезанный ломоть, и ни на что здесь не имеет права. Разве только иногда
приехать в этот дом, пожить отпускной месяц в комнате с окнами в сад,
которая была задумана и построена отцом как комната для сына.
Да и где было понять сестре, что, восхищаясь домом и не скрывая этого,
он восхищается отцом, его сметкой, жизнестойкостью, золотыми руками и словно
запоздало общается с ним. Сам находясь уже в том возрасте, когда думают не
только о себе, но и о своем поколении, о том, что оно оставит после себя, он
сравнивал себя с отцом, с его поколением. И каждый раз убежденно говорил:
да, крепкое поколение. И нам, живущим рядом с этими уходящими на скромные
пенсии людьми, надо бы почаще задумываться над этим и воздавать им должное,
пока не поздно.
Говорят, мужчина должен посадить дерево, построить дом и вырастить
сына. Как это много и как мало: поколение отца не только прошло войну и
подняло страну из разрухи. Оно воспитало и поставило на ноги детей, а годы
были, не приведи господь...
Нури-абы вырастил не только сына, но и трех дочерей, и всех поставил на
ноги. Гиязу дал высшее образование, дочерей замуж выдал. Не удалось только
Нури-абы на свадьбе сына погулять, о чем он, не скрывая, сожалел.
И дом ставил отец не на зависть людям, и не потому, что хотел