"Хуан Мирамар. Несколько дней после конца света " - читать интересную книгу автора

с какого-нибудь южного острова. Когда Рудаки вышел на поляну, один из
Аборигенов встал и тонко крикнул:
- Тумба!
- Тумба-тумба! - хором откликнулись остальные, их голоса звучали гулко,
как в бочку, над озером разнеслось эхо, и с шумом взлетели из камышей утки.
- Тумба! Тумба-тумба! - Аборигены продолжали свой странный речитатив, а
Рудаки, хотя и знал, что Аборигенов бояться не надо, все же вытащил пугач и,
неуверенно потрясая им, крикнул:
- А ну цыц! Вот я вам!
Аборигены замолчали, как будто вслушиваясь, и Рудаки, сбросив рюкзак,
стал собирать ветки для костра, далеко обходя Аборигенов. Взять у них огня
он побоялся, и когда наконец развел свой маленький костер, вдруг
почувствовал, что зверски устал.
- Километров пять отмахал, - сказал он вслух, - хорошо еще, что евреи
подвезли.
Он сел на землю у костра, привалившись к дереву. Некоторое время было
тихо, только потрескивали ветки в кострах, а потом опять встал Абориген и
тонко крикнул:
- Тумба!
- Тумба-тумба! - хором откликнулись остальные.
Повторив несколько раз свое странное заклинание, Аборигены опять
затихли.
"Тумба-тумба... - подумал Рудаки, - у нас на службе когда-то давно
возникла дискуссия - стол "двухтумбовый" или "двухтумбовый", где ударение
надо ставить. Чуть до драки не дошло. Эх, эх! - он вздохнул и плотнее
закутался в плащ. - Были времена... "двухтумбовый"... "двухтумбовый"... Все
кончилось, куда-то бежим, сами не знаем куда. Ведь не известно, кто такой
этот капитан Нема... Ну встречал я его когда-то давно на сборах. Вроде
ничего был мужик, не дурак и не партиец, водку пили вместе, разговоры
разговаривали, власть ругали, а теперь "капитан Нема" - тоже мне, остряк
самоучка. А, ладно, посмотрим - вариантов все равно не много, точнее, совсем
нет".
Он встал и подбросил в костер сухие ветки. Костер вспыхнул и осветил
край озера - темную воду, камыши у берега. Опять с шумом взлетели утки.
"Все время они здесь зимуют, на этих озерах, вода теплая - стоки со
всего района в них сливают, - отметил про себя Рудаки и пошевелил палкой в
костре, - интересно, кто этим сейчас занимается, канализацией, там,
водопроводом, даже электричество есть. Наверное, майорат какой-нибудь,
которому сейчас этот лес принадлежит. Надо будет спросить у Иванова или у
Вольфа, когда придут".
И тут ему вспомнилась передача, которую он видел по Би-би-си когда-то
давно. В ней рассказывалось об одном инженере, шведе, кажется, или норвежце,
который работал на электростанции во время гражданской войны сербов и
хорватов. Стрельба вокруг, сербы бьют хорватов, хорваты - сербов, а этот
инженер идет на работу под пулями, чтобы у людей был свет.
"Вот кто настоящий герой, - думал Рудаки, - а не эти которые режут друг
друга под разными красивыми лозунгами".
Позади него зашуршали ветки, как будто кто-то выходил из леса. Он
насторожился, прислушался, но шум не повто рился, и он, чтобы успокоиться,
стал вспоминать, как выглядят при дневном свете эти озера и лес - "любимое