"Хуан Мирамар. Личное время " - читать интересную книгу автора

все в каких-то сомнительного происхождения пятнах, рубашка мятая, и пахло от
его вещей противно - кислятиной какой-то и вроде дымом.
"Где же я это так изгваздался? Неужели здесь? Или из прошлого
притащил?" - подумал Рудаки, но ответить на свой вопрос не смог, так как
ничего из того, что было с ним вчера в этой жизни, не помнил, а помнил
отчетливо пожарище, через которое брел, трупы у заборов и вспомнил, что
падал он несколько раз, спотыкаясь в темноте о бревна или, может быть, - он
старался не уточнять даже мысленно - о лежащие среди улицы тела.
"Наверное, я в таком виде из проникновения вернулся", - решил он. Но
тут опять возникал вопрос: как вернулся? Когда он возвращался, Дверь в этом
не участвовала, просто заснул возле церкви в Ливане и оказался дома на
лестнице, у своей двери, открыл дверь своим ключом - Ивы дома не было.
"Почему же она потом ничего не сказала про мои шмотки? Как я объяснил
всю эту грязь?" Он брезгливо взял рубашку и понюхал - пахло бензином. Да,
вопросы были... А вот ответов на них, ни стоя под горячими струями, ни
вытираясь жестким полотенцем, он не нашел.
Когда Рудаки вышел после душа и присоединился к Иве, которая ждала его
на кухне с дежурной овсянкой, Ива спросила:
- Видал, во что твои любимые джинсы превратились? И рубашка тоже - хоть
выбрасывай.
- Бывает, - миролюбиво ответил он, так как тон Ивы не предвещал ничего
хорошего.
"Не скажешь же ей, что только что из прошлого вернулся", - подумал он и
усмехнулся. Ничего из того, что происходило с ним здесь накануне, он
вспомнить не смог.
- Усмехаешься, герой, - между тем продолжала Ива. - Медаль тебе дадут
за спасение на пожаре. Но вот скажи, почему ты мне ничего не рассказал,
почему я от твоих друзей обо всем узнаю?!
- Нечего и рассказывать, - осторожно ответил Рудаки, надеясь, что Ива
сама обо всем расскажет.
Так и получилось. Прерывая свой рассказ репликами вроде: "Люди в твоем
возрасте... А ты?!", Ива поведала о его вчерашних (или не вчерашних, кто
знает?) приключениях, и получалась, если опустить реплики, приблизительно
такая картина. Оказывается, вчера (или не вчера?) загорелся неожиданно
троллейбус, на котором он обычно ехал домой из Университета, причем
загорелся на остановке напротив, и многие его коллеги оказались этому
свидетелями - они и звонили. Троллейбус вспыхнул вдруг, как факел - слава
богу, что водитель успел открыть двери. И он (в его-то возрасте!) мало того,
что, по свидетельству очевидцев, не выскочил сразу, а помогал детям и
старикам (это она понимает, это даже благородно), но вот зачем потом
помогать тушить троллейбус и извозюкаться при этом в мазуте и еще какой-то
дряни - это совсем уж не понятно.
"Так вот в чем дело, - подумал Рудаки, - выходит, что здесь я
троллейбус тушил и поэтому испачкался, а там я (или не я?) испачкал джинсы и
рубашку, когда шел через шиитские кварталы в Хаме. Одни и те же джинсы и
рубашку?!" Получалось черт знает что, получалось такое, что и умом
повредиться можно.
"Надо будет с В.К. поговорить, - решил он. - Хотя толку от этого будет,
скорее всего, мало - скажет В.К., что приснилось мне это. А может, и
действительно приснилось?"