"Хуан Мирамар. Личное время " - читать интересную книгу автора

предстать перед Саниным в моем теперешнем виде, с бородой и лысиной -
старика бы точно удар хватил! А как же шрамы? - опять спросил он себя. -
Шрамы-то остались. Значит, не попадет в меня в этот раз та железяка. Или
попадет?" Ничего не было ясно.
"Пространство проникновения - сложное и непредсказуемое. Оно, как
лабиринт такой, с петлями и тупиками", - вспомнил он слова Хироманта, и
захотелось назад, домой.
Тем временем машина свернула на шоссе, ведущее к Галанским высотам,
проехали пропускной пункт, где их не остановили, - сирийские жандармы или
"шорта аскерие"* (он забыл, у кого какая форма) отсалютовали красному флажку
на радиаторе "Волги", и они поехали дальше, проехали грязные, с глинобитными
дувалами улицы Эль-Кунетры и въехали на территорию ракетного полка.
______________
* Военная полиция (араб.).

Рудаки привычно переводил Санину витиеватые приветствия полковника
Надира Набулси ("Надо же, фамилию помню", - подумал он); потом осматривали
позиции ракетных установок, и он опять смотрел в бинокуляр подзорной трубы
на Иерусалим и видел близко, как на ладони, городские дома, улицы и
расхаживающих по ним израильтян, военных и штатских.
Он помнил, что уже не осталось там израильтян и Государства Израиль
больше нет, захватили эту территорию арабы во время "Войны Рамадана" -
внезапного, массированного нападения шести арабских государств на Израиль в
начале двадцать первого века. Теперь же ходили израильтяне по улицам
Иерусалима, не ведая о своей грядущей судьбе.
Потом был обед с полковником Набулси, на котором говорили о делах
военных и о вечной и нерушимой дружбе Сирийского и Советского народа.
Все это время - и когда осматривали позиции, и когда обедали - Рудаки
постоянно думал о том, что приближается вечер и рейд израильских диверсантов
и снова ему придется пережить этот ужас, когда все вокруг взрывается, от
едкого порохового дыма трудно дышать, а сверху летят на тебя всякие
железяки.
- Ну все, лейтенант, свободны до вечера, - сказал Санин. - Мы тут сами
разберемся.
К этому времени к ним присоединился майор, закончивший Ленинградскую
военную академию и говоривший по-русски. Кроме того, после двух бутылок
арака атмосфера стала непринужденной и он был уже явно лишним.
- Слушаюсь, товарищ генерал! - сказал Рудаки и вышел на раскаленный
плац перед штабом.
На ступенях штаба полулежали часовые, прислонив к стене свои
"Калашниковы". На плацу не было ни души. Было уже часов пять, и скоро, часов
в шесть (светло еще было, вспомнил Рудаки), начнут рваться снаряды на
складе. Склад был недалеко, метров двести от штаба, за невысоким забором.
Надо подальше от штаба отойти, решил он, хотя понимал, что логики в
этом мало: если все произойдет так, как уже происходило, то должен он
оказаться каким-то образом опять в штабе, в штабной столовой рядом с
Саниным - это ведь и спасло их тогда, что в штабе они были.
На плацу тогда всех убило, кто там находился, вспомнил Рудаки и
медленно пошел через плац к казармам и позициям. И тут из штаба выскочил
солдатик, догнал его и сказал, что требуют его в штабе срочно. Он пошел за