"Игорь Минутко. Золотая братина: В замкнутом круге" - читать интересную книгу автора

Доколе матери тужить?
Доколе ворону кружить?

Предвидел! Все предвидел! И матери на Руси плачут. И коршуны кружат. И
мятежи грядут... Каково, а?...
- Подожди, Глеб, - перебил Любин. - Ты хоть объясни... Что у вас?
Родители...
- Родители? - Забродин кинул книгу на диван. - В текущий момент,
Кирюша, зело скверно быть сыном русского капиталиста и интеллигентки
немецкого происхождения, исповедующей большевистскую идею. Что тебе
сказать?... Когда началась вся эта заваруха, родители разошлись и идейно, и
по всем остальным статьям. А папашка-то мой дальновидным оказался. Представь
себе: в двенадцатом году основные капиталы в Швейцарию перевел. Почуял. Это
мы с муттер узнали перед самым отбытием родителя в заграницы...
- Кузьма Данилович эмигрировал?! - ахнул Кирилл.
- Правильнее сказать, спешно сбежал... - Забродин подавил вздох. - В
одном родитель прогадал. По большому счету, скуповат был папГЎ. Вот и
дотянул... Заводишко все метил в последние годы продать, да
покупателя-дурака не находилось. Он суетиться с продажей начал в
шестнадцатом, когда жареный петух уже матушку-Россию в задницу клюнул. А тут
семнадцатый, большевистский переворот. Заводик - трудовому народу.
"Экспроприаторов экспроприируют". Для простого люда - "Грабь награбленное!"
Кирилл Любин недоумевал: "Да как с такими взглядами можно в Чека
служить большевикам?"
- Словом, родитель еле ноги унес. Сейчас в Германии, в Кельне, там у
нас родня по материнской линии...
- А что же Маргарита Оттовна? - нетерпеливо перебил Любин.
- О! - Глеб рассмеялся. - Да, забавная штука - жизнь! Майне муттер!
Она, представь себе, заведует здравоохранением, большевистский доктор. Ну ты
ее знаешь: служение народу, обновление России, конец тиранства и прочее, и
прочее... Словом, осуществление ее чаяний и идеалов. Вот такие дела, дорогой
товарищ Любин...
- А ты? - Кирилл подыскивал слова. - Ты тоже... принял большевизм?
- Ничего я не принял! - с досадой перебил Забродин. - Надо же чем-то
заниматься! Наконец, просто зарабатывать на хлеб насущный.
В это время хлопнула входная дверь, и тут же в комнате появился молодец
лет двадцати, в черкеске, в мягких сапогах, смуглый, чернобровый, с тонкой
талией, перепоясанной ремнем, с белозубой улыбкой, с карими жаркими глазами,
и во всем облике молодого человека было что-то хищное.
- Дорогому гостю салям алейкум! - Кирилл Любин встретил быстрый
изучающий взгляд. - Здравствуйте! - И кавказец (это был явно сын гор)
повернулся к Глебу: - Мало-мало хлеба достал, селедка, чай китайский. Вах!
Запах! У!..
- А табак? - перебил Забродин.
- Нет табак, - вздохнул молодой человек. - Прямо беда. Нет табак...
- Ладно, Саид, - перебил Глеб. - Переживем. Заваривай чай, тащи самовар
и все, что есть.
- Это, хозяин, в одна раз!
Саид ушел в прихожую, оставив дверь открытой.
- Чеченец мой, Саид Алмади. - Забродин помолчал. - Кто он? Брат он мне,