"Игорь Минутко. Золотая братина: В замкнутом круге" - читать интересную книгу авторакоторых спустили с цепи!..
- Вы, Алексей Григорьевич, - нетерпеливо перебил сухощавый человек в военном кителе без погон, - как пробирались в Питер? Через Мемель? - Нет, через Финляндию. - И граф Оболин опять повернулся к Кириллу: - Тогда первый раз в двадцатом веке весь этот сервиз был выставлен на стол. Сегодня - второй... И последний. Аминь! - Вот за это и выпьем! - Князь Василий Святославович Воронцов-Вельяминов вскочил со своего места в явном нетерпении. За ним поднялись все остальные, чокнулись. Через час стол являл живописный хаос, несмотря на высокие титулы гостей и светское образование, - наголодались люди на большевистских харчах. Раскрасневшиеся лица, гул голосов, смятые салфетки, в золотых тарелках и блюдах - объедки. Но и в таком виде сервиз великолепен, отметил Кирилл Любин. И еще он обнаружил, что на всех предметах сервиза повторяются лаконичные фрагменты сцен, изображенных на боках братины. "Гениями были мастера", - подумал Любин. И еще одно наблюдение во время пиршества сделал Кирилл: Свечка и дворецкий по-прежнему молча и профессионально служили господам - подливали в рюмки и кубки, меняли тарелки, подносили тому или другому блюда и закуски. Только на бесстрастном лице Никиты Толмачева временами появлялась тень улыбки. Какой-то особой улыбки... Любин не мог определить какой. Злой? Иронической? А барон фон Кернстофф почему-то рыдал над своей тарелкой, бормоча: - Пропало, все пропало! Майн готт! И тут вскочил князь Василий, уже совершенно пьяный, с золотым кубком в руке, закричал: Человек в военном кителе с силой ударил кулаком по столу - и мгновенно стало тихо. - За Россию? - повторил он. - За какую Россию, князь, вы предлагаете выпить? Может быть, за красную Россию? Большевики утверждают, что другой отныне не дано! - За белую Россию... - растерянно пролепетал Василий Святославович, трезвея. - Белой России нет! - Человек в военном кителе все больше распалялся. - Пока есть только белое движение за Россию. В нем, в нем, князь, наше место! Надо бороться! Все силы, все, что есть, пока не поздно... Крестьянские восстания против большевистского насилия на Урале, в Сибири, на Кубани... - лихорадочно говорил сухощавый военный. - В руках чехословацкого корпуса вся Средняя Волга, на Дальнем Востоке мы получаем американское оружие. Бороться, господа, бороться! Я... Лично я завтра - на Украину, к Деникину. А вы? Вот вы, граф, - повернулся он к хозяину дома, - бежите за границу со своим сервизом? - Бегу, - спокойно сказал граф Оболин. - И сегодняшняя наша встреча, господа, простите, не встреча, а прощание. И поминки одновременно. Поминки по бывшей России. Бегу, любезный мой Николай Илларионович. А что прикажете делать? Я сугубо штатский человек, палить из ружей не умею, махать саблей тоже. Слава богу, жену с дочерью еще в семнадцатом, когда жареным запахло, в Женеву отправил. Теперь и сам не вернулся бы, да вот... - Алексей Григорьевич взял в руку золотой кубок, долго, пристально рассматривал рисунок на нем. - Еще в шестнадцатом году сюда сервиз перевезли. Из |
|
|