"Игорь Минутко. Золотая братина: В замкнутом круге" - читать интересную книгу автора

подавления. Молод, строен, с бледным картинным лицом, светлые волосы
ниспадают на плечи.
- Граф! - прозвучал спокойный властный голос. - Мастеровых губить -
грех перед Россией.
- Пошто так?... - очумело прошептал граф Панин.
- Искусники они великие. А искусство творящие - благо. - Ветер развевал
волосы белого вестника, и увидел командующий войсками подавления знак под
правым ухом незнакомца: крохотную коричневую бабочку. - Благо для страны, в
коей им жизнь дана.
И буквально на глазах растаял белый вестник, вместе со своим конем
обратившись в прозрачный силуэт. "Видение! - крестясь, подумал граф Панин. -
Нельзя ослушаться..." И крикнул Петр Иванович зычным командирским голосом:
- Мастеровых живыми! Живыми брать! Вон того, седого, и волчат, что
вокруг вертятся. - Однако ж про себя подумал: "Но все одно - бунтовщики! И
спрошу с них как с бунтовщиков".
И уже кончился бой. Нет под стенами Катлинского завода живых
пугачевцев. Только мастеровые. Подлетел к графу Панину на взмыленном коне
полковник с окровавленным лицом, Николай Демин, отрапортовал:
- Сделано, ваше сиятельство, Петр Иванович, изловили.
Среди безжизненных тел пугачевцев и царских воинов спешившиеся драгуны
держали седого мастерового и трех его подмастерьев.
- В пыточную! - приказал граф Панин. - Пусть там как положено... Скоро
наведаюсь.
Петр Иванович отобедал в отведенных ему покоях, запив обильную еду
ковшом мятной медовухи, соснул часок и - за дело. В сводчатый подвал,
озаренный пылающим горном, сопроводил его полковник Демин, который и
организовал все как положено. Были вздернуты на дыбы седой великан и трое
его молодых товарищей. Были истерзаны раскаленным железом и кнутом их
обнаженные тела. Пять заплечных дел мастеров в красных рубахах колдовали у
красного горна и теперь ждали приказаний графа Панина. Сел командующий
войсками подавления на табурет возле жаркого горна, посмотрел с усмешкой на
седого, у которого голова на плечо уронилась.
- Так вот где вы Емельке Пугачу оружие ковали! - закричал граф Панин, и
страшный голос его эхом отдался под каменными сводами. - Воры! Бунтовщики!
Мужицкого царя захотели? Матушка-императрица вам нехороша? Давай, палач,
давай! Чтоб неповадно было. - Засвистел кнут, задымилась, трескаясь, кожа на
мускулистом теле, нечеловеческий вопль наполнил каменные подвалы. - Я
Емельку самолично изловлю, - кричал Петр Панин. - И к ногам государыни нашей
доставлю. Это говорю вам я, граф Панин! - Он сделал знак палачам, и двое из
них - один с раскаленными щипцами, другой с кожаным кнутом - подошли к
седому мастеру.
И в этот момент ворвался в пыточную, тяжко дыша, пожилой тучный человек
с черной растрепанной бородой, бухнулся перед графом Паниным на колени.
- Ваше сиятельство! Яви божескую милость!..
- Кто таков? - перебил Петр Иванович.
- Управляющий заводом, ваше сиятельство! - с колен ответил тучный
человек. - Людвиг Штильрах.
- О чем просишь? - насупил брови граф Панин.
- Оставь, ваше сиятельство, бунтовщиков сих живыми. Мастера!
"Оставлю, - подумал граф Панин. - Только не по твоему указанию, рожа