"Валерий Воскобойников, Елена Милкова. Охота на скунса ("Эгида") " - читать интересную книгу авторавозможно, и на Западе тогда еще не было. Просто он своей молодой, но уже
мудрой душой понял, что происходило в другой человеческой душе, и поступал так, как велел ему внутренний голос. Такую опору он давал каждому из воспитанников. За то его и любили. А дочь покойного директора жила тогда тоже в детдоме и называла своего отца, как и все воспитанники, по имени-отчеству. Андрей лишь спустя несколько месяцев узнал, что быстрая веселая девчонка, оказывается, дочка директора. Интересно, как она обращалась к отцу, когда они были вдвоем? Жена у директора умерла довольно рано от какой-то болезни. Больше он так и не женился. А дочка поступила в Герценовский. Это случилось уже после того, как его взяли на спецподготовку. Потом она вышла замуж, переехала в Москву и, как отец, стала работать где-то по педагогической линии. И вот теперь он ехал к ней. - Честно говоря, я не умею отличать людей по таким наброскам, но если это действительно тот, о ком я думаю, то его звали Моня, - сказала она, внимательно посмотрев на листки фоторобота, которые разложил перед ней Андрей Кириллович. Сначала они, правда, посидели перед портретом директора с траурной лентой. Потом попили чай с ореховым рулетом, который он захватил, договорили о том, как переоформлять приватизированную квартиру. А потом уж он разложил свои карты, то есть фотороботы. - Моня?! - Произнесенное имя его очень удивило. - Вот уж на кого он не похож, так это на Моню. Типичный Ваня. Андрей Кириллович чуть не рассмеялся, но сдержался, потому что смех в - Может быть, и Ваня, но Соломон Давидович называл их всех Монями. В честь себя. - И дочь директора посмотрела так, словно Андрей Кириллович знал какую-то тайну, которую должен был вспомнить. - Что еще за Соломон Давидович? Это что, его отец? - Почти... Я думала, вы знаете. Нет, он, конечно, не настоящий отец, он был врачом. Сейчас, наверное, уже умер. Или уехал... И она рассказала историю о враче, который в сороковые - шестидесятые и даже семидесятые годы был лучшим специалистом но доращиванию недоношенных детей. Под колпаком. - Его даже в феврале пятьдесят третьего года выпустили из Большого дома. А собирались расстрелять. Потому что кто-то сообщил, что он берет кровь из своих младенцев и продает ее другим евреям. - Это еще зачем? - Чтобы добавлять в какое-то тесто. Да-да, тогда как раз было дело врачей. Может, знаете? - А, в мацу! - сообразил Андрей Кириллович. - Так это в самом деле было? - Да конечно нет! Просто кто-то так написал. И его бы расстреляли, если бы у самого начальника КГБ не родился недоношенный ребенок. Никто, кроме Соломона Давидовича, его не мог выходить. - Тьфу ты, напугали вы меня своими ужасами! - Андрей Кириллович даже слегка улыбнулся. - Я уж подумал, и в самом деле какие-то вампиры. - Я же говорю, тогда было дело врачей, как раз перед смертью Сталина. Помните, он собрался всех евреев то ли расстрелять, то ли куда-то |
|
|