"Валерий Воскобойников, Елена Милкова. Охота на скунса ("Эгида") " - читать интересную книгу автора

возможно, и на Западе тогда еще не было. Просто он своей молодой, но уже
мудрой душой понял, что происходило в другой человеческой душе, и поступал
так, как велел ему внутренний голос. Такую опору он давал каждому из
воспитанников. За то его и любили.
А дочь покойного директора жила тогда тоже в детдоме и называла своего
отца, как и все воспитанники, по имени-отчеству. Андрей лишь спустя
несколько месяцев узнал, что быстрая веселая девчонка, оказывается, дочка
директора. Интересно, как она обращалась к отцу, когда они были вдвоем? Жена
у директора умерла довольно рано от какой-то болезни. Больше он так и не
женился. А дочка поступила в Герценовский. Это случилось уже после того, как
его взяли на спецподготовку.
Потом она вышла замуж, переехала в Москву и, как отец, стала работать
где-то по педагогической линии. И вот теперь он ехал к ней.

- Честно говоря, я не умею отличать людей по таким наброскам, но если
это действительно тот, о ком я думаю, то его звали Моня, - сказала она,
внимательно посмотрев на листки фоторобота, которые разложил перед ней
Андрей Кириллович.
Сначала они, правда, посидели перед портретом директора с траурной
лентой. Потом попили чай с ореховым рулетом, который он захватил, договорили
о том, как переоформлять приватизированную квартиру. А потом уж он разложил
свои карты, то есть фотороботы.
- Моня?! - Произнесенное имя его очень удивило. - Вот уж на кого он не
похож, так это на Моню. Типичный Ваня.
Андрей Кириллович чуть не рассмеялся, но сдержался, потому что смех в
этой квартире был сегодня не уместен.
- Может быть, и Ваня, но Соломон Давидович называл их всех Монями. В
честь себя. - И дочь директора посмотрела так, словно Андрей Кириллович знал
какую-то тайну, которую должен был вспомнить.
- Что еще за Соломон Давидович? Это что, его отец?
- Почти... Я думала, вы знаете. Нет, он, конечно, не настоящий отец, он
был врачом. Сейчас, наверное, уже умер. Или уехал...
И она рассказала историю о враче, который в сороковые - шестидесятые и
даже семидесятые годы был лучшим специалистом но доращиванию недоношенных
детей. Под колпаком.
- Его даже в феврале пятьдесят третьего года выпустили из Большого
дома. А собирались расстрелять. Потому что кто-то сообщил, что он берет
кровь из своих младенцев и продает ее другим евреям.
- Это еще зачем?
- Чтобы добавлять в какое-то тесто. Да-да, тогда как раз было дело
врачей. Может, знаете?
- А, в мацу! - сообразил Андрей Кириллович. - Так это в самом деле
было?
- Да конечно нет! Просто кто-то так написал. И его бы расстреляли, если
бы у самого начальника КГБ не родился недоношенный ребенок. Никто, кроме
Соломона Давидовича, его не мог выходить.
- Тьфу ты, напугали вы меня своими ужасами! - Андрей Кириллович даже
слегка улыбнулся. - Я уж подумал, и в самом деле какие-то вампиры.
- Я же говорю, тогда было дело врачей, как раз перед смертью Сталина.
Помните, он собрался всех евреев то ли расстрелять, то ли куда-то