"Стивен Миллхаузер. Метатель ножей " - читать интересную книгу автора

взмокшее от пота лицо салфеткой и увела со сцены, одной рукой крепко обняв
за талию. Никто не издал ни звука. Мы смотрели на Хенша, а тот взглядом
следил за ассистенткой.
Вернувшись одна, она выступила вперед и обратилась к нам, а огни рампы
загорелись вновь.
- Ты храбрый мальчик, Томас. Ты не скоро забудешь этот день. А теперь я
должна сказать, что сегодня вечером у нас остается время только на один
номер. Я знаю, многие из вас хотели бы получить метку на ладонь, как Томас.
Но теперь я спрашиваю о другом. Есть ли среди присутствующих кто-нибудь, кто
хочет... - Тут она остановилась - но не колеблясь, а словно для того, чтобы
подчеркнуть. -...принести полную жертву? Это окончательная метка, метка,
которую можно получить лишь однажды. Пожалуйста, хорошо подумайте, прежде
чем поднять руку.
Мы хотели, чтобы она продолжила, чтобы понятно объяснила, что
подразумевает под этими загадочными словами, которые донеслись до нас так,
будто она шепнула на ухо, в темноте; словами, что насмехались, даже
ускользая от нас, - и мы напряженно, почти страстно оглядывались, словно
одно это доказывало нашу бдительность. Ни одной руки мы не увидели; может, в
самой сердцевине нашего облегчения и таился намек на разочарование, но тем
не менее то было облегчение; пусть все представление словно шло к какому-то
сокрушительному моменту, которого так и не случится, однако наш метатель
ножей нас все-таки развлек, разве нет? Нас завели далеко, и мы готовы ему
аплодировать, даже сомневаясь в его жестоком искусстве.
- Если никто не желает, - сказала женщина, пристально вглядываясь в
нас, точно пытаясь различить, о чем это мы про себя думаем, а мы, точно
избегая ее глаз, вертели головами. - О... да?
Мы тоже ее разглядели, эту наполовину поднятую руку, - она, наверное,
все время была поднята, невидимая за креслами в сумраке, - и увидели, как
незнакомка поднялась и стала медленно пробираться мимо поджатых коленей,
подобранных пиджаков и привставших силуэтов.
Мы глядели, как она поднимается по ступенькам на сцену - высокая
угрюмая девушка в джинсах и темной блузке, сутулая, с длинными гладкими
волосами.
- А как тебя зовут? - спросила тихо женщина в черном; ответа мы не
услышали. - Хорошо, Лаура. И ты готова получить последнюю метку? В таком
случае, ты, должно быть, очень храбрая.
- И повернувшись к нам, женщина добавила: - Я прошу вас - пожалуйста -
сохранять абсолютную тишину.
Она отвела девушку к черной деревянной перегородке и просто поставила
ее там: подбородок вверх, руки неловко висят по бокам. Темная женщина
отступила, словно оценивая свою работу, а затем ушла в глубину сцены. Тут
некоторым из нас явилась неясная мысль - окликнуть, потребовать объяснений,
но мы не знали, против чего станем протестовать, и к тому же нас остановил
страх сбить Хеншу удар, или даже причинить вред: мы увидели, что он уже
выбрал нож.
То был новый нож, или мы так решили - длиннее и тоньше. И нам
почудилось, что там, на сцене, все происходит слишком быстро, ибо где же
прожектор, где драма внезапной тьмы, - но Хенш, пока мы удивлялись, сделал
то, что делал всегда, - метнул нож. Кто-то услышал, как девушка вскрикнула,
кого-то потрясло ее безмолвие, но все мы услышали, как нож не стукнулся об