"Стивен Миллхаузер. Метатель ножей " - читать интересную книгу автора

Происхождение нашего искусства неясно, четкие тропы его развития
проследить сложно, однако в отношении тенденции, наблюдаемой в течение
продолжительного периода его выдающейся истории, сомнений не существует.
Тенденция сводится ко все возрастающему мастерству в имитации жизни. Шедевры
часового искусства восемнадцатого века из наших музеев не лишены своего
обаяния и красоты, но с точки зрения совершенства движений они не могут
состязаться с сегодняшними изделиями. Искусство развивается с такой
скоростью, что даже наши двенадцатилетние ученики искусностью своей
превосходят ранних мастеров, ибо способны создавать кукол, умеющих
производить более пятисот отдельных движений; общеизвестно, что наши мастера
последних двух поколений добились от своих кукол всех движений, на какие
способен человек. Поэтому трудности механического свойства, присущие нашему
искусству, были решены и побеждены.
Однако природа нашего искусства такова, что механическое в нем тесно
переплетается с духовным. Именно великолепие нашего часового искусства
позволило мастерам целиком выразить красоту живой человеческой формы. Каждый
жест человеческого тела, каждый оттенок эмоции, что отображается на
человеческом лице, фиксируется подвижными фигурами и чертами наших
миниатюрных кукол. Некоторые даже утверждают, что лица этих блестяще
спроектированных созданий способны изображать некие глубокие и сложные
чувства, на отражение которых ограниченной человеческой мускулатурой нечего
и надеяться. Тем, кто винит наше искусство в чрезмерном расчете на
хитроумность механики (ибо у нас имеются и критики), неплохо бы подумать о
взаимосвязи физического и духовного и спросить себя: разве самые поэтичные
чувства души человеческой смогли бы существовать без прозаической поддержки
нервной системы?
Таким образом, искусство наше по сути своей подражательно; и каждый его
успех есть новое покушение на владения самой жизни. Зрителей, впервые
увидевших наш кукольный театр, потрясает и даже пугает его жизнеподобие. В
самом деле, фигуры словно думают и дышат. Но упоминая подражательное или же
иллюзионистское направление нашего искусства, спешу заметить, что реализму,
о котором я говорю, не следует приписывать узость и ограниченность, которые
затопляют и мертвят нашу литературу. Это реализм методов, ни в коем случае
не уничтожающий чуда. Здесь пролегает первая из всех традиционных границ
между Детским Театром и театром истинным. В Детском Театре вы найдете
столько ведьм, драконов, призраков и шагающих деревьев, сколько требуется,
чтобы воспламенить фантазию самого неугомонного мечтателя; но все это, прошу
извинить за парадокс, - настоящие ведьмы, настоящие драконы, настоящие
призраки и настоящие шагающие деревья. В этих фигурах все ресурсы часового
мастерства брошены на точное, безупречное изображение невозможного. Реальное
рождает нереальное. Подражание фантастическому, скрупулезное изображение
созданий, что отличаются от настоящих единственно своим несуществованием. Но
даже взрослый театр ни под каким видом не следует оценивать с точки зрения
смехотворных банальностей нашей так называемой реалистической литературы.
Ибо и здесь можно отметить огромное притягательное разнообразие театральных
форм, что рождались вместе с зарождающимся искусством часовых механизмов и
ограничены лишь особой природой самого искусства. Будучи искусством
бессловесным, оно целиком строится на тонкой выразительности жеста - мнимое
ограничение, которое под руками наших мастеров становится средством
достижения величия. Ибо спектаклям, что идут от двадцати до сорока минут и