"Стивен Миллхаузер. Метатель ножей " - читать интересную книгу автора

искусства, что возносит нас над заботами смертных и придает жизни смысл. Все
признают, что подобные различия надуманны, но они все же по-своему отражают
истину. Ибо подобно нашим мастерам, проходящим путь от долгого ученичества к
недостижимым высотам искусства, мы сами вырастаем из ученичества детского
восторга к задумчивым радостям зрелого и разборчивого наслаждения. Театра
механических кукол не перерастает никто и никогда.
Признаться, точное число наших театров остается загадкой - постоянно
появляются новые, а кроме того, множество небольших трупп перемещаются из
зала в зал, не имея основной или постоянной сцены. Сами мастера могут давать
представления в одном зале или в нескольких одновременно. По общему мнению,
в течение года во всем городе действуют более восьмисот театров; не бывает
дня, когда нельзя посетить около сотни спектаклей.
Несмотря на обширную литературу о театре самодвижущихся кукол, истоки
его теряются во мгле. Различные авторитеты в качестве факторов, повлиявших
на формирование театров, приводят любые примеры часового мастерства - от
певчих птиц Герона Александрийского [4] до утки Вокансона [5]; историки не
упускают также случая отдать дань искусству Византии. Некоторые ученые даже
вручают сомнительные лавры мухе Иоганна Мюллера [6], способной, как
утверждает легенда, сесть на руку по очереди всем гостям в комнате, а затем
вернуться к своему создателю.
Правдивость подобных сказок еще требуется доказать; более того, они
вовсе не проясняют генезиса нашего собственного, более изысканного
искусства, не только превосходящего грубые образы легенд, но к тому же
полностью объяснимого и доказуемого. Согласно одной теории, самые первые
наши часовые ремесленники - о которых, по общему признанию, мало что
известно, - испытали на себе прямое влияние искусства кукольных домов
средневекового Нюрнберга: гипотеза, определенный вес которой придают
церковные реестры, подтверждающие, что четырнадцать наших предков - родом из
Нюрнберга. Достоверно известно, что долгое время в нашем городе вполне
независимо от театра механических кукол процветало искусство миниатюры.
В каждом доме найдется корзинка из вишневой косточки или тролль из
персиковой; также широко известен наш роскошный Зал миниатюр в Городском
музее. И все же я не соглашусь с утверждением, что дело именно в наших
восхитительных миниатюрах, обнаруживающих значительные отличия от театра
механических кукол. В музее можно увидеть такие чудеса искусства
миниатюристов, как ковчег, вырезанный из вишневой косточки, с тридцатью
парами четко различимых животных, а также Ноем и его сыновьями; или
вырезанный из дюймовой щепки самшита и выставленный под увеличительным
стеклом зимний дворец Гогенцоллернов [7] с подстриженным парком, сливовым
садом и множеством комнат, где стоят более трехсот точных копий предметов
мебели. Но человек, восторгающийся мастерством подобных миниатюрных
творений, не может не заметить, что они отличаются от нашего кукольного
театра. Во-первых, хоть он и называется театром миниатюр, эти шестидюймовые
фигурки, придающие такое очарование нашей жизни, - настоящие гиганты по
сравнению с подлинными шедеврами искусства миниатюры.
Во-вторых, искусство миниатюры по сути своей безжизненно, это искусство
неподвижности, в то время как механические куклы с точки зрения живости
движений превосходят все на свете. Говоря все это, я не имею намерения
отрицать любые взаимосвязи между миниатюрами из наших музеев и тонкими
внутренними структурами - часовыми душами - наших механических кукол.