"Стивен Миллхаузер. Метатель ножей " - читать интересную книгу автора

который меня злил и заставлял уходить в себя, одновременно раскрепощал меня,
делал свободнее, выше того порабощенного меня, кто будто всегда мне же
самому сдавливал горло. Но, в конце концов, кто такой Альберт, чтобы иметь
власть освобождать или порабощать? Ибо я уже не знал этого человека с его
обветшалым домом и нелепой женойлягушкой.
Некоторое время я угрюмо жевал, глядя в тарелку, а когда поднял глаза,
увидел, что он смотрит на меня с нежностью, почти с любовью.
- Это ничего, - тихо сказал он, точно понял, точно знал, как трудно мне
со всем этим - с этой поездкой, с этой женой, с этой жизнью. И я был
благодарен, как всегда, потому что мы - я и он - снова стали близки.
После обеда он настоял на том, чтобы показать мне участок - свои
владения, как он его называл. Я надеялся, что Алиса останется в доме, и я
смогу поговорить с ним наедине, но он явно хотел, чтобы она к нам
присоединилась. Так что когда мы вышли через заднюю дверь и вступили в его
владения, она последовала за нами, делая прыжки в два шага длиной, - всегда
чуть позади или чуть впереди нас. За домом клочок заросшей лужайки переходил
в огород по обе стороны тоже заросшей дорожки. Усы зеленого горошка и бобов
взбирались там на высокие колья, росли грозди зеленого перца, ряды моркови и
редиски, помеченные пакетиками от семян на маленьких палочках, толстые
головы латука и желтые вспышки кабачков - богатый и ухоженный оазис, словно
вся жизнь сосредоточилась здесь, снаружи, прячась за домом. В углу росли
фруктовые деревья - груша, вишня и слива. Старая проволочная изгородь со
сломанными деревянными воротами отделяла огород от остальных владений.
Мы прошли по смутной тропке через поля высокой травы, миновали заросли
дубов и кленов, пересекли ручей. Алиса не отставала. На солнце, снаружи,
Алиса больше не казалась абсурдным домашним животным, безобразной ошибкой
Природы, жабой из ночного кошмара и нелепой женой.

Скорее некая спутница - она оставалась с нами, отдыхала, когда отдыхали
мы, - Альбертова приятельница. И все же она была не просто приятельница. Ибо
стоило ей выпрыгнуть на солнце из высокой травы или тени деревьев, какую-то
секунду я, внутренне вздрогнув, видел или чувствовал Алису как она есть,
Алису в абсолютном сиянии и полноте ее существования. Словно темный
малахитовый блеск ее кожи, бледное мерцание ее горла, влажное тепло глаз
были естественны и таинственны, как полет птицы. Затем я приходил в себя и
осознавал, что просто гуляю со старым другом в компании отвратительной
неуклюжей жабы, как-то ухитрившейся стать ему женой, и рев внутреннего
хохота и ярости переполнял меня, но его мгновенно усмиряли перекат лугов,
тенистые рощи, черный ворон, что взлетел над деревом, медленно поднимая и
опуская крылья, - все выше и выше в бледно-голубое небо с тонкими
папоротниками облаков.
Пологий склон кончился, и перед нами возник пруд. Заболоченные берега
сплошь заросли камышом и рогозом. Мы сели на плоские валуны и уставились в
буро-зеленую воду, где покачивались несколько коричневых уток. Взгляд наш
скользил дальше, через поля к линии низких холмов. Была в этой заброшенности
такая красота, будто мы достигли края света.
- Вот там мы впервые и встретились, - сказал Альберт, кивнув на камыши.
Алиса примостилась сбоку, почти распластавшись в траве у воды. Неподвижная,
как валун, только бока ходят туда-сюда, когда дышит. Я представил себе, как
она подрастает в глубине пруда, под покровом листьев кувшинок и крапчатой