"Уолтер Миллер Младший. Да будет Человек (Fiat Homo)" - читать интересную книгу автора

старик снова сел и начал есть.
Этот странник уже давно в пути, подумал брат Френсис, ибо сам он не знал
по соседству государств, управляемых правителем с таким незнакомым именем и
такими странными притязаниями. Старик совершает паломничество в покаянии,
предположил брат Френсис, - может быть, к "святилищу" в монастыре, хотя
"святилище" еще не было официально признано, и даже сам "святой" таковым еще
не считался. И все же брат Френсис решил, что по-другому не объяснить
появление старого паломника на этой дороге, ведущей в никуда.
Путник жевал хлеб и сыр, не спеша; и по мере того, как тревога послушника
стихала, ему все труднее было сохранять неподвижность. Обет молчания во время
поста не дозволял ему разговаривать со стариком; а если он оставит свое
убежище за камнями прежде, чем уйдет старик, тот, конечно, увидит или услышит
послушника. Уходить же отсюда до окончания поста юноше запрещалось.
Все еще слегка колеблясь, брат Френсис громко откашлялся и выпрямился.
Хлеб и сыр выпали из рук паломника. Старик схватил свой посох и вскочил.
- Ты чего это подкрадываешься!
Он угрожающе замахнулся посохом на фигуру в капюшоне, поднявшуюся из-за
груды камней. Брат Френсис заметил, что на толстом конце посоха был шип.
Послушник в высшей степени учтиво поклонился, но это не произвело на
незнакомца никакого впечатления.
- Оставайся там, где стоишь! - каркнул он. - Не подходи, урод! У меня для
тебя ничего нет кроме сыра, вот, возьми. Может, тебе нужно мое мясо, так у
меня лишь кожа да кости, но без боя я их не отдам. Уходи! Уходи отсюда!
- Подожди...
Послушник запнулся. Милосердие или хотя бы простая вежливость допускали
нарушение обета, если этого требовали обстоятельства; но всякий раз, когда
приходилось принимать подобные решения, брат Френсис нервничал.
- Я не урод, добрый простак, - продолжал юноша, употребив вежливое
обращение. Он откинул капюшон, чтобы видно было его монашескую стрижку, и
протянул свои четки. - Ты знаешь, что это?
Паломник, как приготовившаяся к прыжку кошка, несколько мгновений изучающе
смотрел на обожженное солнцем юное лицо послушника. Ошибку старика можно было
понять.
Нелепые создания, рыскавшие по пустыням, часто надевали капюшоны, маски
или широкие одежды, чтобы скрыть свое уродство. Среди них встречались уроды не
только физические, были и такие, что считали путешественников подходящим
средством пропитания.
После быстрого и внимательного осмотра паломник распрямился.
- А... Ты из этих. - Он стоял, опираясь на посох, и хмурился.
- Это вон там что. Монастырь Лейбовица? - спросил он, указывая на тесную
кучку домов, темневшую далеко на юге.
Брат Френсис вежливо поклонился и утвердительно кивнул.
- Что ты делаешь в этих развалинах?
Юноша подобрал среди камней кусочек мела. Маловероятно, что старик
грамотный, но брат Френсис решил попробовать. Простонародные диалекты не имели
ни алфавита, ни орфографии, поэтому он нацарапал на плоском большом камне
латинские слова:
"Послушание. Уединение. Молчание" и затем пониже написал эти слова на
древнеанглийском. И несмотря на большое желание поговорить с кем-нибудь,
послушник все же надеялся, что старик поймет надпись и оставит его в