"Генри Миллер. Время убийц" - читать интересную книгу автора

Неужели это надолго, неужели навсегда, неужели на веки вечные? " Знаешь, что
освобождает человека из этого плена? Глубокая серьезная привязанность.
Дружеская ли, братская или любовная - только она отмыкает темницу высшей
властью, некоей волшебной силою. Но без нее - оставаться тебе в тюрьме.
Только там, где не иссякает сострадание, там возрождается жизнь".
Сколько сходства между существованием, которое Рембо вел изгнанником
среди туземцев Абиссинии, и добровольным затворничеством Ван Гога среди
обитателей сумасшедшего дома! Однако именно в этих весьма своеобразных
условиях оба они обрели в какой-то мере покой и удовлетворение. Инид Старки
пишет, что в течение восьми лет "единственным другом и утешителем Рембо был,
по-видимому, Джами, мальчик-харарец лет четырнадцати или пятнадцати, верный
его слуга и постоянный спутник... Джами был одним из тех немногих людей в
его жизни, кого он вспоминал и о ком говорил с любовью, единственный друг,
которого он помянул на смертном одре, а там вспоминают обычно тех, кого
знали в ранней молодости". Что же касается Ван Гога, то в самые тяжкие часы
возле него неизменно почтальон Рулен. Но его страстное желание найти
кого-нибудь близкого ему по духу, кого-то, рядом с кем он мог бы жить и
работать, так никогда и не осуществилось. Опыт совместной жизни с Гогеном
оказался не только неудачным, но и роковым. Когда же ему наконец встретился
в Овере добрый доктор Гаше, было слишком поздно, его нравственные силы
оказались уже на исходе. "Страдать безропотно - единственное, чему
приходится учиться всю жизнь". Такой вывод делает Ван Гог на основании
своего горького опыта. На этой ноте высочайшего смирения и оканчивается его
жизнь. Ван Гог умер в июле 1890 года. Годом позже Рембо пишет родным: "Adieu
mariage, adieu famille, adieu avenir! Ma vie passee. Je ne suis plus qu'un
troncon immobile" [Прощай, женитьба, прощай, семья, прощай, будущее! Моя
жизнь кончена. Я теперь недвижный обрубок (фр.).].
Не найти двух других людей, которые столь же пылко жаждали бы свободы и
воли, как эти два духовных узника. Оба они, чудится, намеренно избрали для
себя труднейший путь. У обоих горькая чаша была полна до краев. Каждый носил
в себе рану, которая не заживала никогда. Лет за восемь до смерти Ван Гог
раскрывает в одном из писем, как подействовало на него второе великое
разочарование в любви. "Одно-единственное слово заставило меня
почувствовать, что во мне ничто не изменилось, что это было и останется
раной, которую я ношу в себе, но она глубоко внутри и не заживет никогда, и
даже через многие годы она будет такой же, что и в первый день". Нечто вроде
этого произошло и с Рембо; хотя нам почти ничего не известно о его
злополучном романе, можно не сомневаться, что он имел столь же
опустошительные последствия.
Есть еще одно свойство, общее для обоих, которое также заслуживает
внимания, - крайняя непритязательность в повседневной жизни. В аскетизме
своем они не уступали святым. Считается, что Рембо жил бедно, потому что был
скуп. Однако, накопив приличную сумму, он проявил готовность расстаться с
нею по первому требованию. В письме к матери, написанном в Хараре в 1881
году, он говорит: "Si vous avez besoin, prenez de quoi est a moi: c'est a
vous. Pour moi, je n'ai personne a qui songer, saufma propre personne, qui
ne demande rien" [Если вам нужно, заберите все, что мне принадлежит, - оно
ваше. Что касается меня, мне не о ком думать, кроме своей собственной
персоны, а она ничего не просит (фр.).]. Подумать только - эти двое, чье
творчество явилось неиссякаемым источником вдохновения для последующих