"Генри Миллер. Время убийц" - читать интересную книгу автора

вас, уже тут как тут, с ограничениями, кандалами и наручниками, с
отравляющими газами, танками и химическим оружием. Поэт Рембо принимается
обучать харарских мальчиков и девочек Корану на их родном языке.
Правительства предпочли бы продать их в рабство. "Какое-то разрушение
необходимо", - написал он однажды, и сколько же было шуму из-за этой
простенькой фразы! Он говорил тогда о разрушении, неизбежно сопровождающем
созидание. А правительства разрушают без малейшего повода и, уж конечно, без
всяких помыслов о созидании. Поэт Рембо мечтал увидеть, как уйдут старые
формы - ив жизни, и в литературе. Правительство, напротив, жаждет сохранить
статус-кво, какого бы кровопролития и разрушения это ни стоило. Описывая
поведение Рембо в молодости, некоторые биографы рисуют его очень гадким
мальчишкой: вы же знаете, он такое вытворял. Но как только надо высказать
мнение о делишках милых их сердцу правительств, и в частности о тех темных
интригах, на которые с яростью обрушивался Рембо, у этих биографов наготове
оправдания и елей. Когда они желают заклеймить в нем искателя приключений,
то рассуждают о том, каким он был великим поэтом; когда же хотят принизить
его как поэта, то твердят, что он-де строптивец, а в мыслях у него полная
сумятица. Они приходят в ужас, когда поэт подражает тем, кто их грабит и
эксплуатирует, они пугаются и тогда, когда он не проявляет никакого интереса
ни к деньгам, ни к однообразной скучной жизни рядового обывателя. Как
представитель богемы он чересчур богемен, как поэт слишком поэтичен. как
новатор - слишком уж своеобразен, как деловой человек - чересчур деловит,
как контрабандист оружия - слишком ловкий контрабандист и так далее. За что
бы он ни брался, он все делал слишком хорошо, - в этом, по-видимому,
заключается главная причина недовольства им. Очень жаль, что он не занялся
политикой. Он бы отлично с нею справился, так что Гитлер, Сталин и
Муссолини, не говоря уже о Черчилле и Рузвельте, показались бы сегодня
жалкими фиглярами. Думаю, он бы не принес всего того разрушения, которое эти
досточтимые лидеры обрушили на наш мир. Он бы что-нибудь непременно припас
на крайний случай, так сказать, на черный день. Полностью выкладываться он
бы не стал. Не потерял бы из виду цель, что явно приключилось с нашими
блестящими лидерами. Пускай в своей собственной жизни он потерпел крах - я,
представьте себе, уверен, что, получи он такую возможность, он сумел бы
наладить жизнь на земле куда лучше прочих. Я уверен, что мечтатель, каким бы
непрактичным он ни казался заурядному человеку, в тысячу раз способнее и
деловитее так называемого государственного деятеля. Все те невероятные
прожекты, которые Рембо собирался осуществить и которые по той или иной
причине не состоялись, теперь в какой-то мере претворены в жизнь. Он слишком
рано придумал их, вот и все. Он видел много дальше жалких надежд и мечтаний,
лелеемых обывателями или государственными деятелями. Ему не хватало
поддержки именно тех людей, которые с наслаждением обвиняют его в
фантазерстве, людей, которые грезят лишь во сне, с открытыми же глазами они
грез не видят никогда. Для мечтателя, находящегося в самой гуще реальности,
все движется слишком медленно, слишком неуклюже - даже разрушение.
"Никогда он не будет доволен, - пишет один биограф. - Под его тоскливым
взглядом вянут все цветы, меркнут все звезды". Да, зерно истины в этом есть.
Я знаю, потому что страдал той же болезнью. Но если кто-то вымечтал
царство - царство человека - и решится прикинуть, с какой же улиточьей
скоростью мир движется навстречу этой мечте, то пресловутая человеческая
деятельность несомненно покажется ему тщетной и бессмысленной. Я ни на