"Алексей Миллер. Украинский вопрос в политике властей и русском общественном мнении (вторая половина XIХ века) " - читать интересную книгу автора

наступающем веке и подчеркивавшего роль "собственного" языка для становления
каждого народа. (5) Вскоре декабристское движение и польское восстание
1830-1831 гг. ознаменовали кризис старого режима, основанного на лояльности
династии различных, в том числе и нерусских, групп дворянства.
В среде польской шляхты романтизм не просто становится господствующим
настроением, но получает мощное художественное воплощение. Польское
посредничество сыграло большую роль в распространении романтизма в России.
Казачество и его фольклор становятся объектом живого интереса и своего рода
модой среди поэтов, писателей и этнографов. Далеко не всех, и даже вряд ли
большинство тех, кто занимался в то время украинской этнографией, можно по
современной классификации отнести к украинцам (по-тогдашнему - русинам или
малороссам). Первое собрание "малороссийских песней" издал в 1819 г. в
Петербурге грузинский князь Н. А. Цертелев. Существенный вклад в собирание
народного творчества и этнографическое изучение малоруссов внесли М. А.
Максимович, И. И. Срезневский, О. М. Бодянский, 3. Доленга-Ходаковский, А.
Л. Метлинский и П. А. Лукашевич. (6) Среди этих ранних украинофилов были и
малоруссы, и великороссы, и поляки. Применительно к первой половине XIX в.
можно даже говорить о польском, малорусском и, с некоторой натяжкой,
великорусском украинофильстве как о взаимосвязанных, но самостоятельных
явлениях, причем каждое из них вдохновлялось существен-но различными идеями
и целями.
В России первой половины XIX в. украинская тематика вызывала интерес и
симпатию. (7) Но это была симпатия и заинтересованность по отношению к одной
из частей русской земли и русского народа. В истории и характерах Южной Руси
искали тех романтических красок и мотивов, которых не хватало в истории Руси
Московской. "Вечера на хуторе близ Диканьки", "Тарас Бульба" и другие
окрашенные малорусской спецификой произведения Гоголя и их восторженное
восприятие петербургской и московской публикой могут послужить яркой
иллюстрацией этих настроений. Однако в целом для русской культуры эпохи
романтизма украинская тема была менее важна, чем для польской.
Важный мотив польского украинофильства - миф кресов как потерянного
рая. В XIX в., особенно в первой его половине, вполне можно было быть
польским националистом и украинофилом одновременно. Украинофильство в этом
случае выступало как любовь к краю, являющемуся частью Речи Посполитой, а
украинская специфика трактовалась либо просто как региональная, либо как
этническая, но не исключающая Украину из польского мира. (Это примерно
соответствовало той схеме, на которой был основан интерес к украинской
тематике среди русской публики, но эмоции усиливались ностальгией.) Одним из
наиболее знаменитых и по-своему типичным поэтом польского украинофильства
был Тимко (Фома) Падура, исполнявший казацкие думы собственного сочинения на
сомнительного качества украинском или, как тогда говорили, русинском, языке
при дворах богатейших магнатов Правобережья. (8) Мода на украинскую, а
точнее, казацкую специфику выражалась и в том, что эти магнаты зачастую
содержали собственную стражу из казаков. (9)
Именно в польском украинофильстве уже в 30-е гг. начинают отчетливо
звучать политические мотивы. Интерес к Украине польских идеологов, особенно
из числа эмигрантов после поражения восстания 1830-1831 гг., прежде всего
был связан с поиском потенциальных союзников для борьбы с Российской
империей. И. Лысяк-Рудницкий, автор биографических очерков трех видных
идеологов польского украинофильства, начавших свою деятельность в конце