"Кальман Миксат. Странный брак" - читать интересную книгу автора

и говорят спартанцам: "У нас ничего не уродилось, мы голодаем, помогите
нам". Тогда встает один из жителей Спарты и с усмешкой говорит: "Э-эх, зачем
столько болтовни! Достаточно было показать пустую суму!.." Да-с... да-с.
Пожалуй, и в самом деле было бы достаточно, если б и вы, ваше сиятельство,
тоже показали нечто в этом роде.
Это уж проще простого. На стене висел портрет Пирошки. На нем она была
увековечена бродячим живописцем в своем первом длинном платье.
Граф Бутлер решительным жестом показал на стену.
- Понимаю, понимаю... Вы пришли сюда ради моей дочери, да-с.
- Я люблю ее, - открыто признался молодой человек с глубокой
задушевностью в голосе..
- Ах, так? Следовательно, не Овидия Назона, а ее... да-с, ее. Ну что ж,
пока все в полном порядке, но, как говорится, audiatur et altera pars:
[Выслушаем и другую сторону (лат.)] что думает обо всем этом девушка? -
Старик сразу стал серьезным, и лицо его приняло строгое выражение.
- Пирошка тоже меня любит.
- Почему вы так думаете?
- Знаю.
- Откуда знаете? (И он пристально, как судья, заглянул Яношу в глаза.)
- Видите ли, я открою вам одну тайну. Вот уже пять лет, как я
переписываюсь с Пирошкой, и она писала мне об этом в своих письмах.
- На корабликах? - спросил старив равнодушным тоном.
- Д-да, на... корабликах, - пробормотал граф, удивившись, что Хорвату
все уже известно.
- Ну, так это еще ничего не значит, - добродушно рассмеялся старик, -
коль на то пошло, и я тоже открою вам одну тайну: на этих самых корабликах,
дорогой граф, с вами переписывался все эти годы не кто иной, как я сам.
Граф Бутлер смертельно побледнел и отпрянул назад.
- Это невозможно!
- Не невозможно, а так оно и есть, да-с. Моя дочь Пирошка ровным счетом
ничего не знает об этих письмах. Хотите удостовериться? Пожалуйте сюда.
Хорват взял со стола письмо, которое писал, когда вошел Бутлер, и
поднес к глазам графа. Яноша будто громом поразило. Он узнал почерк, так
хорошо знакомый ему по тем письмам, которые приплывали на корабликах. Те же
красивые и аккуратные круглые буквы, кружившие ему голову пять лет подряд.


ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Красная роза, белая роза

Сердце Яноша все еще сжималось от боли, а в глазах уже забегали искорки
гнева.
- Милостивый государь, - заговорил он взволнованно, глухим голосом, -
скверную игру вы играли со мною эти пять лет! Я прошу вас объяснить свое
поведение.
Его ноздри раздувались, лицо побледнело, в глазах горел зловещий
огонек, предвещавший бурю.
Хорват с восхищением смотрел на него, думая: "Какой он сейчас красивый!
И почему нет у меня такого сына?!"