"Вацлав Михальский. Храм Согласия ("Весна в Карфагене" #4) " - читать интересную книгу автора

учетчицей как грамотная. Переехала к Колиным родителям, у них своя халупа
была. Поженились зимой тридцать пятого, и сразу я понесла. Летом мой Коля
утонул в Дону. Ребеночка я с горя скинула. Вернулась к маме. А больше и не
беременела с тех пор ни разу.
- Ну нет! - вдруг прервала ее из своего угла тихая Лиза.
- Ты что, лучше меня знаешь? - деланно и вместе с тем с испугом в
голосе как бы удивилась Нина.
- Может, и лучше! У меня и мамка, и бабка, и прабабка - повитухи.
Только самой Бог не дал. А ты, мать, понесла и сейчас.
- Но это еще неточно! - до слез покраснела Нина. - Сплюнь три раза!
- Тьфу! Тьфу! Тьфу! Не бойся, я не глазливая.
Все поняли, что Лиза попала в цель. Такая у нее была профессия -
попадать в цель. Женщины в ее роду помогали людям выйти на этот свет, а она
отправляла их на тот. Лиза была снайпером. Об убитых ею немцах она никогда
не говорила: "Я убила его", а всегда - "Я сняла". Она была не просто
снайпер, а ас, потому что "работала" только против немецких снайперов. То,
что на войне убивают, знала каждая, а Лиза знала каждого "своего" в лицо.
- Не снятся они тебе, Лизка? - спросила ее однажды простодушная
повариха Нюся. - Люди все-таки...
- Пока нет. А насчет людей что я тебе скажу: для своих они люди, а для
нас - нелюди. Кто кого...
После паузы все попросили Нину рассказывать дальше, всем хотелось
затушевать возникшую неловкость, и все смотрели теперь на нее другими
глазами и думали: "А может, Лиза права? Хотя и незаметно..." Лежавшие в
палате женщины были бездетны, так что они позавидовали Нине белой завистью.
Даже Александра, которой зависть была почти несвойственна.
- Значит, так, - продолжала Нина, - ухажеров у меня с детства было
полно, но ничего путного. Наверное, путные боялись ко мне подходить -
думали: или отошью, или, раз красотуля - значит, шалава. После мужа долго у
меня никого не было. Потом появился мужчина на пятнадцать лет старше, мне он
казался чуть ли не стариком, но скоро привыкла.
- Красивый? Женатый? - полюбопытствовала Нюся.
- Красивый? Да нет, обыкновенный. Невысокого роста, крепенький, с
залысинами на лбу, светлоглазый. Но очень уверенный в себе, не наглый, а
уверенный. С юмором, но не балабол. На том же заводе, что и я, инженером
работал. Женатый. Две девочки школьницы. Как он говорил: "Я не помню себя
неженатым". В нашу с мамой восьмиметровую комнатку привести его я не могла,
в его дом тоже был путь заказан. И где мы с ним только не болтались, по
каким углам, по каким кустам, проулкам, закоулкам! Знала, что он мне не
нужен, а отстать не могла. Я вот сказала про него "старый", а когда
познакомились, ему и тридцати пяти не было. Теперь я понимаю, что это не
старость для мужчины. Ходила я, как отравленная от этой любви, от того, что
всегда нужно было прятаться, - иногда даже во рту появлялся такой привкус,
как будто свинца наелась. Каждый раз говорила ему "не приду" и каждый раз
бежала со всех ног. Мама сильно переживала за меня, даже к бабке повела.
Только та бабка нашептала, а назавтра война. Его мобилизовали, и с глаз
долой - из сердца вон. Наверное, бабка помогла, через полгода я и думать о
нем забыла. В сорок втором сама подалась на фронт, может, его надеялась
встретить, не знаю. Слава Богу, не встретила! А тут мой генерал увидел меня
издали и выдернул к себе в штаб. Ну а там познакомился он со мной, как бы