"Вацлав Михальский. Храм Согласия ("Весна в Карфагене" #4) " - читать интересную книгу автора

Александру Нина.
- Кажется, по-французски. На коробке написано: "Шанель". А на флаконе
духов почему-то "Шанель " 5" - сами видите. Значит, есть и номера один, два,
три, четыре? Может, "Шанель" - название фабрики?
- Ну да, как у нас "Красный Октябрь" или "Клары Цеткин", - подхватила
маленькая Верочка.
- Точно, фабрика, - вторили ей лежавшие ближе к окну Нюся и Лиза, - как
у нас "Розы Люксембург", а иначе непонятно...
- Ладно, потом разберемся. А пока давайте, девчонки, прыскаться духами,
пудриться, краситься! - весело скомандовала Нина. - Чур, я первая у большого
зеркала!
Нина была хозяйкой нежданно привалившего добра, и ее первенства никто
не оспаривал. Большое зеркало висело у них над умывальником, не такое
большое - сантиметров сорок на шестьдесят, но и не маленькое, не ручное,
какие были у всех.
- Духи - мама родная! Даже и не поймешь, чем пахнут!
- Живут буржуи!
- Верочка, ты не обливайся духами, а прыскайся!
- Еще лучше - только за ушами помазать и чуть шею - так нежнее.
- Хороши у них духи - "пятая шинель"! А какие бывают наши, я и не
помню, - когда дошла до нее очередь, сказала Нюся, самая старшая из них,
служившая поваром и, наверное, поэтому плотная, краснощекая, как налитая.
Александра и Елизавета мазнули за ушами. Лиза из опаски, потому что еще
ни разу в жизни не употребляла духи, а Александра, потому что у нее было
слишком острое обоняние и тонкий многослойный аромат духов кружил ей
голову.11
Нина попользовалась своей роскошной парфюмерией лишь чуть-чуть. Она
инстинктивно понимала, что ей не нужно краситься, а только едва коснуться
полных, красиво очерченных губ помадой, нежных щек, выпуклого чистого лба и
аккуратного носа пудрой, а ресницы и брови лучше вообще не трогать, иначе
могут пригаснуть ее лучистые карие глаза - из тех, которые Александра
называла "светоносными".
Когда через двадцать лет Александра Александровна пыталась вспомнить,
какой байковый халатик - голубоватый, серый или палевый - был в тот день на
Нине, то так и не смогла, значит, та действительно была красавица. И лицо, и
фигуру, и прирожденный вкус, и добрый нрав щедро отпустил ей Господь, но
именно о таких женщинах сказано: "Не родись красивой, а родись счастливой".
За месяц лежания в одной палате женщины, хотя и не перезнакомились
коротко, но все-таки кое-что узнали друг о друге - ровно столько, сколько
каждая из них сочла нужным рассказать. При всей ее вроде бы неприступной
красоте, которая била в глаза и многим казалась надменной, самой открытой из
всех была Нина. Она рассказывала о себе просто и со смешком, хотя веселого в
перипетиях ее жизни было мало. Обычно после ужина они "точили лясы".
- Я замуж выскочила, еще семнадцати не было, - за день до того, как
генерал прислал ей "Шанель", 29 января 1945 года, рассказывала после ужина
красивая Нина. - А моему Коле только девятнадцать стукнуло, он токарем на
заводе работал, на Ростсельмаше. Из Мелитополя мы с мамой по хуторам
помыкались, а потом осели в Ростове-на-Дону. Мама в школу пошла преподавать
русский язык, и нам дали комнату в восемь квадратных метров. Я тогда
фабзауч12 только закончила. На том же заводе, что и мой Коля, работала