"Николай Григорьевич Михайловский. Таллинский дневник " - читать интересную книгу автора

мохнатым полотенцем. - К вашему сведению, я и есть ленинградец.
Я удивился еще больше:
- Вы очень похожи на профессора Цехновицера... Мне доводилось слушать
его лекции по литературе в Ленинградском университете.
- Похож на Цехновицера? - громко рассмеялся незнакомец. - Трудно быть
похожим на кого-либо другого более, чем на самого себя.
Он начал меня расспрашивать о Ленинграде, и по тому, с каким вниманием
он слушал, как интересовался всеми мелочами, я понял, что он живет думами о
родном городе.
- А вы давно из Ленинграда? - спросил я.
- Кажется, целую вечность, - ответил Цехновицер, - хотя, впрочем,
сегодня пошел всего девятый день.
Мне странно было видеть его в морской форме: в синем кителе с
пуговицами, начищенными до ослепительного блеска, и четырьмя золотыми
нашивками полкового комиссара на рукавах. Форма сидела на нем очень ладно,
только в движениях не было той естественной свободы, какая свойственна
профессиональным, кадровым командирам флота.
- Вас призвал военкомат?
- Что вы?! Пришлось не один бой выдержать. У них ответ такой: научных
работников, видите ли, не берут. Я плюнул на все и послал телеграмму наркому
Военно-Морского Флота. Ответ пришел немедленно, и моя мобилизация
состоялась. Кстати, как вы устроились? - тут же спросил Цехновицер.
- Да пока никак. Намерен поселиться в этом доме.
- В таком случае приглашаю в мою спальню, то есть, простите, в мой
рабочий кабинет, - сказал он с каким-то лукавством и повел меня в большой
зал с высоким лепным потолком и широкими, как в магазине, окнами, где стояло
около сотни стульев. Пройдя между рядами стульев, я увидел в стороне
аккуратно сложенную кровать дачного типа.
- Вот мое ложе, - сказал Цехновицер, - если устраивает, можете жить
вместе со мной. Не очень уютно, зато, смотрите, какая благодать, сколько
света и воздуха! Тут я готовлюсь к докладам, и сплю, и выступаю.
Орест Вениаминович вводил меня в курс дела с присущим ему юмором:
- Койка у вас будет шик-модерн, - говорил он, указывая на свою
примитивную "раскладушку". - Одеяло из гагачьего пуха, - при этих словах
демонстрировалось обыкновенное серое солдатское одеяло. - Трюмо всегда к
вашим услугам, - он протягивал кругленькое карманное зеркальце.
И с деланной серьезностью он продолжал:
- Конечно, всякий рабочий кабинет немыслим без книжного шкафа. И шкаф у
нас имеется. Вот он.
Цехновицер подвел меня к стене и открыл дверцу небольшого шкафа, внутри
которого была мраморная доска с выключателями. В это сооружение Орест
Вениаминович сумел втиснуть полочку, на которой в четком строю стояло
десятка полтора книг и лежали пачки рукописей.
- Зачем вам таскать все с собой? Блокноты и прочий бумажный скарб
вполне можете хранить здесь. Место надежное. Никто не догадается.
Я воспользовался гостеприимством Цехновицера, расположился в зале и
занял чуть ли не половину этого оригинального книжного шкафа.
Мы сели в первом ряду, и я спросил:
- Что на флоте?
Цехновицер улыбнулся: