"Николай Григорьевич Михайловский. Рассказы о советских флотоводцах " - читать интересную книгу автора

находился в машине и на других постах, где решался успех дела.
"Кажется, лицом в грязь не ударили", - подумал Быстров. Ему было
особенно приятно порадовать комфлотом. Правда, он не выразил одобрения. Но
сразу согласился с посредником и разрешил дать отбой. Этот факт говорит о
многом...
Он мог сегодня видеть, что разговоры насчет испанского опыта не пустая
болтовня. Постоянная готовность, взаимодействие с авиацией, атака
артиллерией и торпедами, искусный маневр - многое, что применялось в
Испании, повторено этой ночью. "Смотрите, товарищ командующий, оценивайте,
принимайте на вооружение или отвергайте... Вам виднее".
Размышления прервал благодушный голос Душенова, он послышался еще с
трапа:
- Теперь, командир, твоя очередь ужинать.
- Спасибо за заботу, товарищ командующий. Только я есть не хочу.
- Неправда! Обед когда был?! А сейчас ночь. Если я буду держать
командиров на таком режиме, они на мостике ноги вытянут. Не хочу на свою
душу грех брать. Иди, иди, командир, - с шутливой интонацией настойчиво
повторял Душенов. - Когда воевать шли, ты был нужен, а теперь мы как-нибудь
без тебя управимся. Правильно, комбриг?!
- Так точно! - послышался голос из темноты.
Быстров и в самом деле не проголодался, нервное напряжение убило все
желания. Единственное, что ему безумно хотелось, - это спать. Спать и
спать... Но ведь не признаешься командующему... И он стоял, вглядываясь в
темноту и недоумевая: "Почему он назвал меня командиром? Разве по привычке?
Забыл, что тут не Сергей Степанович Говорков, а всего лишь старший
помощник".
Близился момент совершать очередной поворот и ложиться на новый курс,
теперь - к родным берегам! Точно, минута в минуту. Быстров подал команду и
глянул за борт: там, в черноте, блестело, фосфоресцировало море, бурлила,
пенилась вода, возбужденная винтами, и ясно обозначилась дорожка, которую
словно прочертили корабли во время поворота.


* * *

...Разбор учений был назначен в Доме флота. У входа стояли часовые,
проверяя пропуска и удостоверения личности, подозрительно всматриваясь в
лица командиров, сверяя их с фотографиями.
У двери образовалась очередь. В толпе возвышалась плотная мускулистая
фигура Быстрова, и рядом с ним топтался на месте невзрачный на вид,
худощавый Чернышев. Оба предельно утомленные: несколько суток в море; пока
шли учения, у них не было времени не только на отдых, даже на то, чтобы
остаться наедине, переброситься двумя словами. И прямо с моря - сюда. Они
продолжали быть во власти пережитого. Быстров мысленно возвращался к
учениям - к удару, который наносила артиллерийская группа под его
командованием, к торпедной атаке эскадренного миноносца, в самый решительный
момент выскочившего из дымовой завесы. Пожалуй, такой красивой атаки он не
припомнит даже в Испании. А потом комфлотом, очевидно, решил устроить еще
один экзамен и на рассвете следующего дня приказал выполнить зачетные
стрельбы.