"Дмитрий Алексеевич Мищенко. Синеокая Тиверь (Исторический роман) " - читать интересную книгу автора

или Ипатия, племянника императора Анастасия, или его брата Помпея. Ведь и
Юстин, и Юстиниан - незаконные наследники престола, они илирийские
проходимцы и мошенники. Законные - Ипатий и Помпей.
Выбор пал на Ипатия и, видимо, показался всем наиболее верным и
удачным. Люди не спорили: одни направились в ту сторону, где жил будущий
император, другие - на форум Константина, где должна была состояться
коронация.
Ипатия не обрадовало появление охлоса возле дворца. Когда же он
узнал, почему к нему пришли, совсем потерял дар речи. На защиту мужа
встала жена. И угрозами, и уговорами пыталась выпроводить повстанцев. Но
ни на нее, ни на ее мольбы не обратили внимания: подхватили законного
наследника престола на руки и так понесли к форуму Константина.
Диадемы под руками не оказалось. Вместо нее голову василевса увенчали
золотой цепью, накинули на поникшие плечи пурпурную мантию и подняли на
щит.
Народ ликовал.
- На ипподром! На ипподром! - слышались молодые, зычные голоса. -
Пусть все видят, пусть все воздадут честь императору.
Захмелевших трудно остановить, захмелевшим море по колено. Поэтому
раздумывали не долго. Снова подхватили уже коронованного императора на
руки и хлынули на ипподром.
А тем временем полководцы Велисарий и Мунд звенели императорским
золотом и собирали под свои знамена новые когорты и манипулы наемников.
Они и положили конец восьмидневному, самому массовому в истории Византии
восстанию. Застигнутый врасплох на ипподроме народ не мог выстроиться в
боевом порядке, поддался, засыпанный стрелами, панике, а паника - не меч,
не щит, она - прямая дорога в могилу.
- Тридцать пять тысяч погибло там повстанцев и просто народа
любопытного, - закончил рассказ Констанций, - мужчин, женщин, детей и даже
иностранцев, поддавшихся искушению поглядеть на небывалые события в
Константинополе. Кто был на ипподроме, все полегли от стрел и мечей
варваров, возглавляемых Велисарием и Мундом.
- На этом бунт закончился?
- Где там. Говорю же, не по доброй воле и не в угоду сестре двинулись
мы по зимней стуже в Мезию под твою защиту, дорогой зять.
- Были причастны к заговору? - подозрительно глянул на него
Хильбудий.
- О нет! Мы, сам знаешь, купцы, люди мирные и занятые. Да и довольные
всем. Но секира императора не щадит сейчас никого: ни сенаторов, ни людей
самого знатного происхождения. Одним рубят головы, других высылают за
тридевять земель, а все имущество, земли конфискуют в пользу императора и
Церкви. Вот мы и решили: покинуть Константинополь, пока нагуляется
карающий меч, улягутся злоба и страх.
Хильбудий не спешил сказать "да", но и не решался отказать братьям
Анастасии.
- Дома ваши уцелели от разбоя?
- Да, мы оставили там челядь.
- Было бы лучше, если бы они сгорели. Вы согласны с этим? - Хильбудий
повернулся сначала к Констанцию, потом к Иоанну.
- Конечно. И все же... сам понимаешь, никто себе не враг. Куда бы мы