"Барбара Майклз. Хозяин Черной башни" - читать интересную книгу авторая стала спокойней относиться к подобным звукам, а кроме того, частота их
значительно поуменьшилась, поскольку Тоби, оправдывая свою репутацию, значительно преуменьшил количество грызунов. Еще в Лондоне я заподозрила, что мистер Гамильтон нанимает меня исключительно из соображений благотворительности. Его библиотека убедила меня в обратном: она действительно нуждалась в заботе. Но благотворительность или нет, я была намерена отработать свое жалованье. Я работала словно раб, в пыли и саже, и даже не заметила, как апрель сменился маем. Однажды утром, когда я уже взялась за работу, дверь отворилась. Я ожидала, что это прислуга с кухни, и даже не подняла головы, пока огромная тень не загородила мне солнечный свет. - Вы никогда не задумывались о том, - произнес мистер Гамильтон, - почему леди стараются не допускать в мир профессий? Посмотрите на себя! Ваши волосы покрыты пылью, ваше лицо побледнело, и вы начинаете сутулиться, словно Ангус. - Моя внешность, сэр, это мое личное дело. - Совершенно верно. Но ваше здоровье - это уже моя забота. Поскольку вы - мой наемный работник, я приказываю вам каждый день упражняться на свежем воздухе. Вы ездите на лошади? - Нет, - быстро сказала я, не став добавлять, что лошади меня пугают. Мне пришлось подчиниться. Когда я вышла во двор, он уже сидел верхом на лошади - высоком сером жеребце, который вращал злыми глазами. Я была рада увидеть, что для меня он выбрал по виду значительно более спокойное животное. Лошадка стояла, прикрыв глаза, и похоже было, что она не прочь Я была решительно настроена не показать мистеру Гамильтону свой страх, так что я угостила лошадку куском сахара, ожидая, что в любой момент огромные лошадиные зубы вопьются в мою руку. Но ищущие губы были мягкими, словно бархат. Несколько успокоенная, я воспользовалась помощью грума и без особой грации вскарабкалась в седло. Мистер Гамильтон с весьма невежливым изумлением следил за моими развевающимися юбками. - Подтяните колени к седлу, - приказал он. - Не стоит постоянно награждать лошадь столь истерическими пинками. Любое животное, кроме Шалуньи, после такого уже давно бы умчалось с вами на спине. - Шалуньи? - Я недоверчиво уставилась на кивающую голову лошадки. - В юности она была очень резвой, это в конюшне успокоили ее. - Тут мой взгляд достиг его лица, и улыбка покинула его. Он произнес медленно: - К сожалению, натуру, судьбу человека изменить нельзя. Мы остаемся тем, что мы есть; никакое воспитание не может выбить из нас те недостатки, которые вошли в нашу плоть и кровь. Он повернул своего коня мордой к воротам, оставив за собой туманный шлейф из непонятных и неприятных слов. Я догнала его уже за изгородью и сказала прямо: - Вы не можете иметь в виду именно то, что только что сказали. Это - фатализм, он не оставляет никакой надежды на искупление ни для тела, ни для души... - Я не верю в душу, - резко произнес он. - Я обращаюсь к физическому, животному началу. Я понимала, что он ждет моей реплики, поэтому ответила чопорно: |
|
|