"Петр Межирицкий. Читая маршала Жукова" - читать интересную книгу автора

охраны, на который пылинке не дозволено упасть, получает подзатыльник. Но
уже ходит из рук в руки повесть Пильняка. Имена не названы, но так все
прозрачно. Несомненно физическое устранение Фрунзе, в академии имени
которого учатся молодые командиры. И они достигли цели. Так не кулаками же!
И шашками на трибуне не развернешься...
Без пистолетов в руках -- значит, не покушение. Парни действовали как
любители. Их начальник комкор Эйдеман тоже. Не обсуждали? Избегали слов?
Единомышленники понимают друг друга без слов? Вот так и поняли.
Никто из этих, с позволения сказать, тираноубийц, не был близок
Сталину. Охотников и вовсе был человеком Якира, помощником по героическому
походу 45-й дивизии. Они и лично были близки.
Ну и что, причастен Якир? Где доказательства?
Впрочем, Сталину не нужны были доказательства. Ему хватало подозрений.
Доказательств, когда надо, он добивался признаниями вины.
Впечатление такое, словно вождя решили пугнуть. Пугнуть уголовника,
какая неосторожность... Кто? Вряд ли Якир. Он был умница, реалист. Участвуй
он в обсуждении, он предложил бы идти до конца. И нашел бы средства.
А ведь до убийства Фрунзе военные вообще не шли дальше снисходительного
презрения к Сосо в том кругу, где таланты вождя котировались по подлинной их
стоимости. И, хоть после устранения Фрунзе прошло уже два года, акция
молодых командиров, сторонников Троцкого в качестве альтернативы Сталину
(тут надо вспомнить о не так давно зачитанном на съезде завещании Ленина),
была скорее всего предприятием келейным и осуществлялась в уверенности, что
за это хулиганство их, если и будут судить, то не сурово. Сталин не
всесилен, а за ними -- армия.
Не подумали они о том, что будет, если за ними не станет армии. Такое в
двадцатые и впрямь трудно было предположить.
Словом, лицо вождя не так еще было отчетливо, а Якир не был троцкистом,
как Охотников и Шмидт. Он был, если можно так выразиться, гамарниковцем, то
есть человеком идеи, а не личности. Он сознавал недостатки всех лидеров и не
желал нового тура борьбы за власть, так как революционный опыт убеждал, что
в России достижение политических целей, даже не вполне отчетливых, не
считается с кровью. И потом, тогда он еще верил в коллегиальность.
А вождь почуял дуновение смерти столь отчетливо, что с ним в тот же
день, 7 ноября, произошел психический срыв. Второй такой срыв произошел 22
июня 1941 года.
Лечить первый вызваны были два медицинских светила страны -- Юдин и
Бехтерев. Диагноз Бехтерева -- паранойя -- стоил ему жизни{14}.
Второй срыв вождя лечила своей кровью вся страна.


10. Великий вождь и учитель

Представим ход его мыслей.
Он прибирал к рукам власть, а она начинается с полиции и армии.
С полицией было несложно. Для полицейских ищеек глава партии делался
хозяином автоматически. К тому же ищейки не обладали ни популярностью героев
Гражданской войны, ни присущим военным чувством собственного достоинства,
расправляться с ними в случае нужды было легче.
Но в армии назначение Ворошилова не прибавило Сталину авторитета.