"Конни Мейсон. Цена наслаждения " - читать интересную книгу автора

потрясающе справился со своей задачей, учитывая все обстоятельства. Что
касается сломанных ребер и множественных внешних повреждений, то их можно
вылечить, - Дефо покачал головой. - Должно быть, он чрезвычайно упрям, раз
сумел протянуть так долго.
- Залечите его раны, доктор, - это все, о чем я прошу. Я буду ухаживать
за ним, пока к нему не вернется здоровье, а стряпня Лизетт поможет ему
побыстрее поправиться.
- Помните; первое время ему нельзя есть ничего тяжелого и жирного.
Бульон, негустая каша и как можно больше жидкости. Я уверен: когда он будет
готов принимать твердую пищу, он непременно сообщит об этом.
- Благодарю вас, доктор, - она протянула ему тяжелый кошель. - Я ценю
то, что вы приехали в такой час и соглашаетесь хранить все в тайне.
- Нынешнее правительство нравится мне ничуть не больше, чем вам, -
фыркнул Дефо. - Я оставлю вам мазь от ушибов и настойку опия. Чтобы
выздороветь, ему необходимо побольше спать; давайте настойку по
необходимости, но небольшими дозами и нечасто, чтобы у него не возникла
зависимость. Я вернусь через два дня и проверю, как идет процесс заживления.
Врач уехал. Флер смотрела, как Лизетт квохчет над больным.
- Сейчас мы ничего больше сделать не можем, - наконец сказала та и
отошла от постели.
- Я посижу с ним, а ты пока приготовь ему наваристого говяжьего
бульону. Думаю, когда он проснется, то потребует ответов на кое-какие
вопросы.
Флер подвинула к кровати кресло и села. Ей не многое было известно о
Риде Харвуде - лишь то, что содержалось в секретных сообщениях. Он был
английским шпионом, говорил по-французски без акцента и собрал много важной
информации для короны. Отец его был графом, и титул перешел к старшему сыну.
Похоже, никто не знал, что пошло не так и каким образом Харвуд в результате
оказался в Замке дьявола.
Флер пристально всматривалась в лицо Рида. У него были густые темные
брови, копна черных волос, полные губы и впалые щеки, Она пыталась
представить, как он выглядел, прежде чем попал в Замок дьявола. "А есть ли у
него жена? - неожиданно мелькнула мысль. - Или, может, он обручен?" Ему,
должно быть, где-то между двадцатью пятью и тридцатью, плюс-минус два года.
Большинство мужчин в таком возрасте либо уже женаты, либо, по крайней мере,
обручены.
Флер приподнялась и нагнулась над Ридом, и тут он внезапно открыл
глаза. В неярком свете свечей они сияли, как чистое серебро.
Сознание медленно возвращалось к Риду. Ему понадобилось приложить
значительное усилие, чтобы слегка приоткрыть глаза, и он тут же решил, что
грезит: грубые каменные стены исчезли, а с ними и гнилая солома, на которой
он пролежал столько дней, что уже перестал считать их. К тому же в помещении
было неправдоподобно тихо. Никто не стонал, не всхлипывал, не молил о
пощаде. Ни звука не достигало ушей Рида - его окружала благословенная
тишина.
Удушающая вонь смерти и разложения пропала. А ведь он вдыхал этот запах
неделями, месяцами. Он принюхался и уловил аромат цветов, чистого белья...
да ведь он лежит голый на чистых простынях!
Рид попытался заговорить, но не сумел выдавить ни единого звука. Горло
у него пересохло, а рот, казалось, был набит пряжей.