"Альфред Эдвард Вудли Мейсон. Дом Стрелы " - читать интересную книгу автора

Харлоу.
- Да, это странно,- ответил Джим.- Есть и еще одна странная вещь.
Письмо пришло не от Бетти Харлоу, а от ее подруги и компаньонки Энн Апкотт.
Мистер Хэзлитт почувствовал некоторое облегчение.
- Значит, у Бетти есть подруга? Это хорошо.- Он протянул руку через
стол: - Дай-ка мне это письмо, Джим.
Фробишер держал письмо в руке и передал его Хэзлитту. Оно состояло из
многих страниц, которые старик быстро перелистал.
- Неужели мне придется читать все это?- вздохнул он и приступил к
упомянутой задаче.
Сначала Борис Ваберский обвинил Бетти лично, но она с презрением
отказалась на это реагировать, и он направился прямиком к префекту полиции.
Ваберский вернулся через час, отчаянно жестикулируя и разговаривая вслух с
самим собой. Попросив Энн Апкотт поддержать ею и получив отказ, он упаковал
вещи и перебрался в городской отель. История излагалась во всех
подробностях, с цитатами из безумных речей Ваберского, и, покуда старик
знакомился с ней, Джим Фробишер волновался все сильнее.
Он сидел у высокого окна, выходящего на площадь, ожидая вспышки гнева
и презрения, но видел на лице Хэзлитта только глубокое беспокойство. Старый
адвокат неоднократно прерывал чтение, словно человек, старающийся что-то
вспомнить или прочесть между строк.
"Ведь все ясно как день!" - твердил себе Джим. Однако мистер Хэзлитт
просидел в этом кресле почти тридцать лет. Сколько мужчин и женщин за эти
годы входило в эту продолговатую комнату со своими горестями, бедами и
признаниями, внося свою маленькую лепту в кладезь знаний и опыта старика,
обостряя его ум и проницательность? Следовательно, если мистер Хэзлитт был
встревожен, значит, в этом письме имеется нечто, чего он сам не заметил по
молодости лет и неопытности. Джим начал вспоминать содержание письма, но в
этот момент старик положил его на стол.
- Разумеется, сэр, это явный шантаж!- воскликнул Джим.
Мистер Хэзлитт, вздрогнув, пробудился от размышлений:
- Шантаж? Ну конечно, Джим.- Поднявшись, он отпер сейф, достал оттуда
два письма Ваберского и протянул их Джиму.- Здесь все доказательства, какие
только можно пожелать.
Прочитав оба письма, Джим издал радостный возглас:
- Мошенник сам отдал себя в наши руки.
- Да,- промолвил мистер Хэзлитт.
Но для него этого было недостаточно. Он все еще пытался увидеть между
строк то, что ему пока не удалось обнаружить.
- Тогда что же вас беспокоит?- спросил Фробишер.
Хэзлитт занял место на потертом коврике спиной к камину.
- Вот что, Джим,- сказал он.- В девяносто пяти из ста подобных
случаев, помимо предъявленных обвинений, существует кое-что еще, о чем
шантажист не упоминает, но на что рассчитывает. Как правило, это какая-то
маленькая, но постыдная тайна, пятно на чести семьи, которое неминуемо
всплывет на суде. Здесь тоже должно быть нечто в таком роде. Чем более
нелепы обвинения Ваберского, тем более ясно, что ему известен какой-то
факт, который позорит имя Харлоу и который любой представитель этой семьи
хотел бы сохранить в тайне. Только я не имею ни малейшего понятия, что это
за факт!