"Морис Метерлинк. Мудрость и судьба" - читать интересную книгу автора

поврежденных насыпей. Человечество до сих пор походило на больного, который
поворачивается с боку на бок на своей постели, желая забыться. И все же
единственные слова утешения были сказаны теми, кто говорил так, как будто
оно никогда не было больным. Дело в том, что человечество создано для того,
чтобы быть счастливым, подобно тому, как отдельный человек создан для того,
чтобы быть здоровым. Потому, когда говоришь людям об их бедствиях, даже в
условиях всеобщих, непрерывных страданий, все-таки как будто говоришь им о
чем-то случайном и временном. Всегда уместно обращаться к человечеству так,
как если бы оно находилось накануне великого счастия или великой истины. И
оно так и живет по своему инстинкту, хотя бы ему в действительности не
суждено было дожить до счастливого завтрашнего дня. Благоразумно поэтому
верить, что достаточно некоторого напряжения мысли, мужества, любви,
любознательности и энергии жизни для того, чтобы врата радости и истины
наконец открылись перед нами. И все это, быть может, не недостижимо. Можно
надеяться, что наступит день, когда все будут счастливы и мудры. И если даже
день никогда не наступит, не преступно было жить в его ожидании. Во всяком
случае, полезно говорить несчастным о счастии для того, чтобы они научились
понимать его. Они так склонны считать счастие чем-то необыкновенным и почти
недоступным. Но если бы все те, кто вправе считать себя счастливым,
бесхитростно открыли причины своего довольства, то стало бы очевидным, что
разница между грустью и радостью сводится к различию между несколько более
добродушным и просветленным сознанием покорности и мрачным, озлобленным
чувством порабощения, между толкованием жизни более гармоничным, широким и
толкованием узким, упрямым. Тогда несчастные воскликнули бы: "Только и
всего? Но мы все тоже обладаем в своем сердце задатками такого счастия!" Вы,
действительно, обладаете ими. За исключением великих физических несчастий,
все люди ими обладают. Но не относитесь к этому счастию с презрением.
Другого не существует. Счастливее всех людей тот, кто больше других сознает
свое счастие. Всех же больше сознает свое счастие тот, кто глубже других
знает, что счастие отделено от отчаяния лишь одной возвышенной, неутомимой,
человечной и бесстрашной идей. Вот об этой идее и полезно говорить как можно
чаще, не для того, чтобы навязать свое представление о счастье другим, а для
того, чтобы исподволь в сердце каждого, кто нас слушает, разбудить желание
обрести свою собственную мысль о счастии, ибо она различна для каждого из
нас. Ваше понимание счастия не подходит мне, а, как бы красноречиво вы не
твердили мне о нем, оно не дойдет до скрытых органов моей жизни. Необходимо,
чтобы я выработал идею счастия в себе самом, собственными силами. И все же,
говоря о вашем понимании, вы, сами того не зная, поможете мне обрести мое
собственное. Быть может, то, что вас печалит, меня будет утешать, и то, что
нам приносит утешение, меня будет огорчать; но дело не в этом. Все, что есть
прекрасного в вашем отрадном видении, проникнет в мою грусть, и все, что
есть возвышенного в вашей печали, перейдет в мою радость, если моя радость
достойна вашей печали. Прежде всего нужно воздвигнуть на поверхности души
некоторую высоту, чтобы принять эту идею, подобно тому, как жрецы древних
религий обнажали о очищали от терна и шипов вершину горы, на которой они
ждали, чтобы к ним спустился небесный огонь. Возможно, что завтра из глубины
Марса, вместе с окончательной истиной о происхождении и цели мира, нам
сообщат непогрешимую формулу счастия. Но и она сможет изменить и улучшить
нашу материальную жизнь лишь постольку, поскольку мы уже давно жили в
ожидании улучшения. Каждый из нас воспользуется и насладится благодеяниями