"Робер Мерль. Уик-энд на берегу океана " - читать интересную книгу автора

его волосы пылали костром, - церемонно сидел на кончике стула у белого
деревянного стола. В руке он держал чашку и между двумя затяжками отхлебывал
из нее маленькими глотками. Все прочие запахи заглушал приятный аромат чая и
английских сигарет.
- Здравствуйте, - сказал Майа.
- ...ствуйте! - ответил рыжеволосый, проглотив первый слог, словно
произнести простое "здра" было для него непосильным трудом... А тот у плиты
даже не обернулся.
Майа вошел в кухню, закрыл за собой дверь. Рыжий по-прежнему то
выпускал струйку дыма, то делал небольшой глоток, словно от неукоснительного
выполнения двух этих операций зависела вся его жизнь. По всему его облику
чувствовалось, что это не просто вполне законная трапеза после тяжелой
работы, а нечто большее, минута священного покоя. Однако сидел он на краешке
стула в напряженной позе, выпятив грудь, расправив плечи. Словно на учении.
Его рыжие волосы были коротко острижены над ушами.
- Могу ли я получить чашечку чая? - спросил Майа.
Рыжий, с видом оскорбленного достоинства, продолжал глядеть куда-то
вдаль.
- Я не чаевар, - сухо ответил он.
С этими словами он поднес к губам чашку, и Майа успел рассмотреть на
рукаве его куртки золотую нашивку, какую носят английские сержанты.
Наступило молчание.
Очевидно, "чаеваром" был тот, другой, у плиты. Но Майа видел только его
спину. А как-то нескладно адресоваться не к самому человеку, а к его спине.
- Не могу ли я получить чашечку чая? - повторил Майа, и ему самому
стало смешно, так он старался, чтобы его вопрос дошел именно до спины.
Человек у плиты обернулся:
- Это вы мне говорите?
Он улыбнулся. Лицо у него оказалось симпатичное, молодое, все в
веснушках.
- Да.
- О-о! - протянул чаевар.
Он круто повернулся и снова стал возиться у плиты.
Воцарилось молчание. В течение нескольких минут не произошло ничего
примечательного. Рыжий продолжал попеременно дымить и глотать чай,
проделывая все это тщательно, аккуратно. Сидел он по-прежнему прямо, и лицо
его тоже по-прежнему ничего не выражало. Слышался только стук кастрюли,
передвигаемой с конфорки на конфорку. Что, в сущности, означало это "о-о"?
Отказ или, наоборот, согласие? Молчание так затянулось, что Майа уже
собрался уходить.
- Пожалуйста, мосье, - проговорил человек у плиты и обернулся.
Он протянул Майа чашку чая на блюдечке. Слово "мосье" он старался
выговорить с чисто французским акцентом, и лицо его расплылось в улыбке.
- Спасибо, - сказал Майа.
Он отхлебнул глоток и скривился.
- А сахару у вас нет? - спросил он.
- Боюсь, что нет, - отозвался человек у плиты. Он добавил
по-французски: - Ничего не поделаешь, война! - и громко захохотал, будто ему
удалось сострить самым изысканным образом. Слово "война" он произнес как
"вэйна".