"Робер Мерль. Уик-энд на берегу океана " - читать интересную книгу автора

- Крепенько влепили! - твердил солдат.
Во всей его фигуре, в голосе чувствовалось торжество.
- Похоже, тебя это радует, а? - неприязненно проговорил Майа.
- Да брось, - посоветовал все тот же спокойный голос за спиной, - он же
шизик.
- Крепенько влепили! - пронзительно проверещал солдат.
Вдруг над берегом прокатился гул голосов. Очевидно, зенитки подбили
один из бомбардировщиков. Самолет с трудом снижался. Летел он низко, на
маленькой скорости. Казалось, он не летит, а влачится по воздуху. Из всех
углов городка началась яростная стрельба. Но вой человеческих голосов
заглушал ее.
Сердце у Майа забилось как бешеное. Он сжал кулаки. Десять лет жизни он
отдал бы не колеблясь, лишь бы сбить этот бомбардировщик. Он поискал
взглядом оружие. В двух-трех шагах от него какой-то томми вскинул винтовку
на плечо. Майа еле сдержался, чтобы не вырвать ее из рук англичанина. Томми
палил так быстро, что не успевал как следует прицелиться. "Попади! - жарко
молил Майа. - Пусть бомбардировщик рухнет нам на башку, лишь бы от
оккупантов осталось мокрое место и от меня тоже, велика, подумаешь,
важность!" Бомбардировщик летел теперь так низко, что гневные крики всех
этих людей, должно быть, доходили до него. Продвигался он вперед как-то до
странности нерешительно, переваливаясь с крыла на крыло, словно загребал в
воздухе.
"Сгори! - жарко молил кого-то Майа. - Да сгори же, черт!" Над пляжем
самолет начало кренить еще сильнее. Пулеметы и винтовки били по нему со всех
сторон. Нечеловеческий, все заполняющий вопль висел над толпой. Самолет,
казалось, застыл на месте, словно его винт внезапно перестал вгрызаться в
воздух, и Майа почудилось нечто ни с чем не сообразное - будто
бомбардировщик движется задом наперед, но иллюзия длилась не больше секунды.
Внезапно самолет набрал скорость и исчез за домами. Выстрелы разом
прекратились.
Наступившая тишина была столь глубокой, что казалась почти
неестественной. Майа почувствовал разочарование, удивление, рассердился на
себя самого. Хотел, видите ли, отдать десять лет жизни! На какую-то долю
секунды он даже желал этого всеми силами души! Значит, есть все-таки в самой
войне что-то завораживающее?
Все это время он простоял не шевелясь, и хотя был в одной рубашке, так
взопрел, что на лбу выступили капли пота. Подняв глаза, он сразу обнаружил
налево от себя то, что искал. Совсем рядом находилась розовая вилла,
ярко-розовая в лучах солнца, та, о которой говорил ему Джебет. Он вошел.
Прихожей не было. Прямо на главную аллею выходила большая застекленная
комната - столовая, она же, очевидно, и гостиная. Стены были недавно
выкрашены светлой краской, и большое зеркало над камином послушно отразило
лицо Майа. Он вспомнил, что уже смотрелся в зеркало сегодня утром, в том
доме, где стрелял в крысу.
Если судить по внешнему виду, то вилла не пострадала. Ее даже не успели
разграбить. Очевидно, хозяева загодя вывезли часть мебели, а оставшаяся -
столик, два кресла, четыре стула - была аккуратно сдвинута в угол.
В соседней комнате слышались голоса. Майа открыл дверь и очутился в
крохотной полутемной кухоньке. У плиты какой-то томми орудовал кастрюлями.
Стоял он спиной к двери. Другой томми, ярко-рыжий, - даже в полумраке кухни