"Робер Мерль. Разумное животное" - читать интересную книгу автора

крокодиловой кожи, повернула влево массивную голову. Выпятив нижнюю губу,
она широко открыла серые глаза и, не говоря ни слова, уставилась на
профессора Се-виллу, не спеша, без всякого стеснения разглядывая его, словно
неодушевленный предмет. Первое впечатление подтвердилось: темные глаза,
смуглая кожа, черные как смоль волосы - похож на цыгана, такой же, наверное,
волосатый, как мой бедный Джон, настоящая горилла, шерсть на груди и даже на
спине волосы, один из тех полнокровных южан, у которых лишь ба бы на уме...
- Мистер Севилла, вы иностранец?
- Что вы, стопроцентный американец, но мой дед по отцу родился в
Галисии.
- В Галисии? - переспросила она, подняв брови. Севилла взглянул на нее
и вежливо улыбнулся: она - вылитая рыба меру - так же брезгливо отвисла
нижняя губа, так же выпучены глупые глаза.
- Галисия, миссис Джеймсон, - это провинция в Испании.
- Как романтично, - сказала она, теребя застежку сумочки.
Она чувствовала себя подавленной - значит, в нем действительно есть
цыганская кровь. Она снова повернула голову влево и опять уставилась на
Севиллу: красивые руки, темные глаза, черные, тронутые на висках сединой
волосы - эти идиотки будут от него без ума, но, даст бог, вся эта лекция
займет немного времени.
Она почувствовала легкую боль в правой стороне груди и с трудом
подавила желание запустить под рубашку руку и нащупать, как под кожей
перекатывается крохотный, величиной с орешек, комочек, который, может быть,
зовется смертью. Правда, Мэрфи ее успокоил, но ведь успокаивать его
профессия: "Ничего у вас нет, миссис Джеймсон, совершенный пустяк". У Мэрфи
грудной голос, проницательный взгляд, терпеливый и в то же время утомленный
вид. Она склонилась вперед, закрыла глаза. Пот тек у нее по спине, и она,
охваченная ужасом, словно прислушивалась к своей смерти. Прошло несколько
секунд. Она съежилась, приподняла веки, стальные глаза забегали, как
беспокойные зверьки, быстро оглядели сумочку из крокодиловой кожи, кожаные,
табачного цвета сиденья, бритый затылок Уильяма - все было на месте.
Господи, ведь это несправедливо, ведь это невозможно, чтобы миссис Джеймсон,
вдова Джона Б.Джеймсона, умерла. Она вспомнила, что, умирая, Джон побледнел,
взглянул на нее налитыми кровью глазами, всосал с каким-то жутким всхлипом
воздух и мертвый, ткнулся носом в свою тарелку, Правда. Джон много пил,
много курил, был похотлив. А миссис Джеймсон казалась себе воплощением
совершенства: в светло-голубом, мелкими цветочками платье она восседает в
горней обители, и львы смиренно возлежат у ее христианских стоп. Она подняла
голову, выпятила нижнюю губу, чтобы скрыть свой двойной подбородок, затем
открыла сумочку, вынула запечатанный конверт и, взяв его большим и
указательным пальцами, протянула и молча подала Севилле.
- Спасибо, - поблагодарил Севилла.
Он густо покраснел, темные глаза заморгали, он подавил желание тотчас
же сунуть конверт в карман и заставил себя небрежно поиграть им, словно дело
шло о маловажном предмете, который он мог бы, выходя из машины, забыть на
сиденье, обитом кожей табачного цвета.
- Право же, это не имеет значения, миссис Джеймсон, - пробормотал
Севилла.
Мэрией ему дорого стоила, он выплачивал ей огромные алименты. "Дорогая
моя, - говорила Мэриен, показывая подруге свою новую квартиру, - просто