"Робер Мерль. За стеклом (роман)" - читать интересную книгу автора

что социальные условия превращают индивидуалистичность устремлений в
эгоистичность.
Фременкура не слышно в зале еще и потому, что профессор вещает как бы в
пустоту: элемент дискуссии в лекции отсутствует, после лекции лишь немногие
успевают получить ответы на вопросы, система семинаров слабо развита во
Франции, да и ведут их не профессора, а рядовые преподаватели. Студенту
уделяется роль покорного и пассивного слушателя; на словах его призывают к
самостоятельному мышлению, а требуют духовного повиновения. Не удивительно,
что выборочная, но представительная социологическая анкета показала: 52%
опрошенных французов оценивают майский студенческий бунт как "восстание
молодежи против устаревших структур" школы и общества.
Авторитарность преподавания дискредитирует само знание и его носителя
-- профессора, превращает его в глазах студента в воплощение чуждого и даже
враждебного мира. Иному читателю, возможно, покажутся необоснованными такие
ощущения: ведь нравы французского университета, и в частности Нантера, как
видно из романа, довольно либеральны. Но замаскированность, неявность
авторитарности, как выяснилось в мае, не смягчает, а обостряет ответную
нетерпимость студентов, возможно, потому, что усиливает у них ощущение
собственной неполноценности. Атмосфера отчужденности, обидной для
доброжелательной к студентам профессуры, живо передана в романе Мерля, Стоит
ли удивляться, что его герои отвергают традиционные формы контроля знаний, и
прежде всего экзамены, поскольку они воплощают внешнюю, навязываемую сверху
дисциплину. Уже после 22 марта среди студентов Нантера, а затем и всего
Парижского университета распространилось движение за бойкот очередной
экзаменационной сессии. Формой "репрессии" - подавления - считают экзамены
и разнузданный Кон-Бендит, один из ультралевых студенческих лидеров, который
играет немаловажную роль в романе Мерля, и респектабельный Эпистемон
(псевдоним профессора Анзье, коллеги Мерля по Нантеру), автор книги "Идеи,
которые потрясли Францию". "Экзамен-сервильность, социальное продвижение,
иерархическое общество" - гласил один из лозунгов, запечатленных майскими
бунтарями на стенах университета.
В этом доведенном до абсурда неприятии установившейся, пусть
бюрократизированной, традиции есть, однако же, рациональное, демократическое
зерно - требование диалога, стремление к самовыражению. Не все это
понимают, но автор романа "За стеклом", умный и благожелательный
наблюдатель, понял. Прочтите размышления по поводу "Отелло" юной Дениз,
которая считает благородного мавра попросту болваном. Ее рассуждения,
возможно, напомнят об "остранении", о котором писал Виктор Шкловский, --
когда свежий, незамутненный взгляд подвергает переоценке сугубо условную
ритуальную ситуацию. Если не чувствовать себя скандализованным, легко
убедиться, насколько велики эвристические возможности непосредственного
восприятия, какие потенции скрыты в самостоятельном мышления учащегося,
насколько порочна система образования, оставляющая эти потенции втуне.
Мерль повествует о муках, которые испытывает Дельмон, корпя над никому
не нужной объемистой диссертацией, - после того как ее прочтут два-три
оппонента, она будет мирно пылиться на библиотечной полке. Но этот тягостный
путь к докторской степени и по сей день является единственным. Можно понять
Дениз, которая заявляет: порочна не только структура высшего образования,
отравлено само его содержание.
Но в анализе причин этого максимализма есть одна опасность, одно