"Робер Мерль. За стеклом (роман)" - читать интересную книгу автора

искушение, в которое впадает Мерль как последовательный "романист идей".
Одну идею перекидывают персонажи "За стеклом" друг другу, как мячик, один
комплекс кочует со страницы на страницу. Это - "эдипов комплекс", эта идея
-- фрейдизм. Ища мотивы своих и чужих поступков, герои романа, можно
сказать, беспрерывно фрейдируют. Фрейдирует Менестрель, удрученный
материнским гнетом, фрейдируют либеральные профессора, рассуждающие о корнях
студенческого движения, фрейдирует скромный трудяга Дельмон, находящийся в
рабской зависимости от своего шефа, фрейдирует и великолепный Фременкур в
лекции о "Гамлете", объясняя поступки принца Датского сексуальной ревностью
к матери - королеве. В этом - ирония автора, который подшучивает, как мы
видим, и над собой, и над своими героями, и, конечно, над прикованностью к
фрейдизму, которая характерна для столь многих исследователей студенческого
движения, как консерваторов, так и левых радикалов. Ведь в ироническом
ключе, рассчитанном на понимающего читателя, написана вся книга.
Саркастический прищур, вольтеровская улыбка автора дают ощущение дистанции,
подчеркивают стремление к объективности. Но замечает ли Мерль, что он сам
принимает неизменную, а потому комичную позу психоаналитика - уже как
автор, а не как Фременкур, - укладывая всех своих юных героев на
исповедальную кушетку и заставляя их обнаруживать в подсознании пресловутый
"эдипов" конфликт с родителями?
Верно, конечно, что резкое ускорение темпов развития во всех сферах
жизни - характернейшая черта научно-технической революции - усиливает
различия между поколениями, их образом жизни, их системами ценностей. Но
верно и то, что перехлестывающая поколения общность взглядов и идей от этого
не исчезает. Социологические исследования показали, что большинство
активистов студенческого движения вышло из семей либеральной интеллигенции,
где у детей и отцов - наилучшие отношения.
Глубокие корни мая следует искать в области социальной, а не
психологической или сексуально-патологической. В одном документе, вышедшем
из стен бунтующей Сорбонны, студенты точнее сказали о себе: "Понятие
конфликта поколений должно исчезнуть - это всего лишь маскировка борьбы за
власть".
Грандиозны юношеские планы - в этом блаженном возрасте любой
головокружительный успех кажется достижимым, жизненный опыт еще не подрезал
крылья фантазии. Но грезы героев Мерля, если не считать разве его любимца
Менестреля, робки, пугливы и приземленны. Они вянут в казарменной обстановке
нантерской "общаги", которую даже рецензент респектабельно-буржуазного
"Фигаро литерер", в отличие от всех других газет довольно кисло - noblesse
oblige! - отозвавшийся о романе Мерля, назвал "бесчеловечной". Ощущение
холодности окружающего мира и собственной ненужности может сломать не одну
хрупкую натуру. Статистика свидетельствует: 3% молодых французов страдает
психическими болезнями, более 25% - нервным перенапряжением, каждую неделю
кончает с собой школьник или студент.
В такой обстановке политический активизм или даже имитация его
оказывается для одних соломинкой, за которую хватается утопающий, для других
-- якорем спасения. Порожденное студенческим движением требование
самоуправления, ставшее в мае всеобщим, оказалось формой самоутверждения, а
"контестация", иначе говоря, оспаривание авторитета университетского
начальства, предстала как вызов Власти вообще. Не случайно за выпадами в
адрес профессоров в мае последовали непочтительные возгласы в адрес