"Робер Мерль. За стеклом (роман)" - читать интересную книгу автора

подробности. Например, у молодой матроны была юная сестра, он овладевал
сперва одной, потом другой: никакого впечатления. В сущности, все эти штуки
хороши главным образом в первый раз - импровизируешь, забываешься. В этом
вся прелесть. Он вернулся в комнату, дернул за белый шарик правого шнура,
угольно-серая штора поползла вдоль окна. Он повторил операцию с левым шнуром
и сел. Окно занимало всю стену и в хорошую погоду давало много света, но
сейчас утро было мутное, даже грязное, вид из окна наводил тоску. Может,
года через три-четыре тут и будет красивый университетский городок с
прекрасными газонами, но пока это всего лишь стройка - впрочем, год назад
было куда хуже: огромный развороченный котлован периферийного метро и грохот
с восьми часов утра - землечерпалки, бульдозеры, бетономешалки, самосвалы,
так и валят.
Взгляд Менестреля посуровел, и он громко прочел записку, висевшую на
стене:
1. Закончить лат. пер.
2. Перечитать текст Ж.-Ж. для сем.
Бумажка была приколота кнопками - способ, который администрация
предвидела и, естественно, запретила в правилах внутреннего распорядка. В
общаге было запрещено решительно все - даже передвигать пепельницы,
переставлять кровати или принимать у себя в комнате собственную мать. В
принципе, конечно, потому, что на самом деле... Такие ребята, как Шульц,
Жоме, Журавль, принимали у себя девчонок, когда им вздумается, и сами к ним
ходили. Менестрель обвел глазами комнатушку. Была бы у него девочка.
Принимать бы ее здесь, оставаться вместе всю ночь, а утром завтракать
вместе. Менестрель опустил глаза на свои руки, они лежали неподвижно,
ладонями вниз на латинско-французском словаре. Будь у меня девочка, смог бы
я заниматься? Мне бы хотелось все время разговаривать с нею, все время быть
с нею, с утра до вечера не вылезать из кровати. В висках у него застучало,
он посмотрел в окно: на горизонте стройка - юрфак, справа от нее бетонные
коробки филфака. Стекло, бетон, алюминий, кубы, квадраты, прямоугольники
окон. Огромный завод по производству лиценциатов, производительность низкая,
крайне низкая, 70% отсева, а что ждет неудачников - известно, я не могу
себе позволить быть неудачником, не могу потерять стипендию, застрять на
годы в классных надзирателях.
Менестрель сел, раскрыл словарь, принялся за работу. Становилось
светлее, в комнате было тепло. Он чувствовал себя в форме, голова была
ясная, мускулы крепкие, он сидел перед своими книгами в непринужденной позе
-- серые фланелевые брюки, голубая бумажная рубашка, темно-синий пуловер под
шею, уголки воротничка выпущены, галстука нет, верхняя пуговичка рубашки
расстегнута. Он два года проучился на подготовительном, и лат. пер. не
затруднял его, он испытывал приятное ощущение, что работает быстро и
продуктивно. Заковыристые фразы сдавались одна за другой после разумного
сопротивления. Мучительнее всего было подавлять неудержимое желание
вскочить, подвигаться. Менестрель написал на полях черновика:
"Сопротивляться собственной непоседливости. Помнить, что месяц назад мне
стукнуло двадцать". Он подумал: двадцать лет, это немало. Что-то щелкнуло у
него в голове, и он принялся рисовать на полях голую девушку. Лицо он едва
наметил, как не имеющее, в сущности, значения, но тело вырисовал четко, две
округлые груди, довольно пышные, широкие бедра, тяжеловатые ляжки. Ляжки он
положил одну на другую и легким штрихом отчеркнул лобок. Это было красиво --