"Робер Мерль. За стеклом (роман)" - читать интересную книгу автора

-- незначительную - пустовавших земель, которые простирались от площади
Лабуль до площади Шарльбур.
Но в Нантере еще оставались необъятные возможности для застройки.
Сначала виноградники XVIII века уступили место огородным культурам. Потом
огороды - пустырям с редкими садиками. Теперь исчезли и эти садики,
вытесненные бидонвилями. Стенные панели, куски опалубки, подобранные на
стройках, ржавые листы кровельного железа, слепые окна из изореля - поселки
рабочих североафриканцев возникали повсюду, ничем не защищенные от глины и
непогоды, лишенные воды, электричества, канализации. Заводы нанимали
иностранных рабочих, не обеспечивая их жильем, как того требовал закон. Это
делалось без разрешения властей, но мэрия Нантера была бессильна
воспротивиться - она не располагала полицейскими полномочиями. Полиция же
не получала приказа и закрывала на все глаза. Что касается компаний, которые
приобретали эти участки, то их пугали расходы на выселение и охрану
территории. Плодом всей этой длинной цепи беззаконий, скупости, бессилия и
попустительства были лачуги бидонвилей. Однако наступал день, когда
разрешение на застройку бывало получено, планы завершены, капиталы собраны,
тогда без всякого предупреждения приходили бульдозеры и сравнивали о землей
нищенские поселки, выбрасывая людей в грязь.

Пустующие участки рождают бидонвили. Но земля поблизости от Парижа --
неоценимое богатство. Из всех окружающих столицу милых пригородов,
застроенных и засаженных до последнего клочка, один Нантер еще обладал этим
сокровищем - неиспользованными территориями. Когда Париж перешагнул Сену,
проказа Нантера составила его счастье. "Зона" открыла перед ним будущее.
Здесь были, как принято говорить, "участки для перепродажи", и в самом деле
началась бесконечная перепродажа - под заводы, конторы, стандартные жилые
массивы. Нужно было строить, и строить быстро, чтобы расселить жителей,
число которых с 1900 по 1967 год возросло с пятнадцати тысяч до девяноста
пяти: рабочие, служащие, мелкие торговцы. Буржуа среди них почти не было. В
1935 году тридцатитрехлетний коммунист отбил мэрию у сонных эдилов, добавив
таким образом еще одно солидное звено к "красному поясу", окружавшему Париж.
В те же шестидесятые годы, когда столица начала наступление на западные
пригороды, Сорбонне стали тесны ее старые стены. Университет задыхался от
наплыва студентов. Им приходилось являться за полчаса до занятий, чтобы
захватить, если повезет, местечко на скамьях или хотя бы на полу в
аудиториях.
Избыток сырья тормозил нормальную работу механизма. Пробка парализовала
движение. Надо было принять нелегкое решение. Ибо в конце концов приходилось
признать, что часть детей столицы уже не может получить высшее образование в
самом Париже. Скрепя сердце, университет это признал. Естественные науки
эмигрировали. Филологический факультет в последнюю минуту вырвал кусок из
собственного тела, оглянулся, куда бы его сунуть, и забросил на пустыри
Нантера. Будущему филфаку предстояло возникнуть между Руанской улицей и
станцией Лафоли. Было предусмотрено, что в студгородке разместится также
Институт политических и экономических наук.
Тогда же было принято решение, что в Нантере будут готовиться к сдаче
экзаменов на лиценциата студенты, живущие в западных районах столицы. Пасси,
Нейи, Плэн-Монсо пришли в волнение. Как? - восклицали отцы, - наши дочери,
которых мы так заботливо пестовали, будут изгнаны в промышленное предместье,