"Робер Мерль. За стеклом (роман)" - читать интересную книгу автора

самоотождествлению с революционерами "третьего мира" - характерная черта
современных умонастроений левой интеллигенции и студенчества Запада. В этой
тяге и благородство протеста против насилия, и сочувствие борьбе слабого с
сильным, и ностальгия по мученичеству. Они тратят массу сил для выражения
поддержки борющемуся вьетнамскому народу, который для них достаточно туманен
и загадочен. Прочтите, как героиня романа Жозетт Лашо хочет пострадать за
Вьетнам - для того чтобы жизнь ее обрела смысл. Социально-психологические
корни этой солидарности приходится искать, следовательно, внутри мятущейся
души западной интеллигенции. В самоотождествлении с "третьим миром"
доминирует болевое ощущение собственных проблем, восприятие современной
технической, рациональной цивилизации как тотально-репрессивной и
бесчеловечной, на фоне которой ее антипод - "третий мир" - воспринимается
как воплощение естественности и гуманности ¹. Становится
понятным, почему анархистские группы снискали себе популярность прежде всего
безоговорочной поддержкой сражающегося Вьетнама, почему Че Гевара, герой и
мученик "третьего мира", стал знаменем бунтующих студентов. На гребне волны
солидарности студенчества с "третьим миром" возникла и мутная пена маоизма,
влияние которого на Западе, однако, несоизмеримо с шумихой вокруг него.
¹ Эта тема подробно разобрана в интересной статье К. Г. Мяло
"Проблема "третьего мира" в левоэкстремистском сознании" ("Вопросы
философии", 1972, No 1).

В такой солидарности с угнетенными присутствует аспект встревоженной
совести, и все же это аспект "видения через себя", видения ограниченного, в
конечном счете абстрактного и эгоистического. Именно так рассматривала
студенческая масса, о которой повествует Мерль, свой, французский рабочий
класс. Даниель Торонто, обуреваемая острым чувством одиночества, размышляет:
"Кто из нас познакомился... хотя бы с одним из 40000 нантерских рабочих?" Во
время майских событий обитатели "общаги" попытались восполнить и этот
пробел. Но вот что пишет симпатизирующий им Эпистемон: "Я много раз слышал
злополучный лозунг "научить рабочих азбуке". Студенты отказываются принимать
традиционную университетскую культуру, и в то же время они готовы принести
ее "несчастным пролетариям, которые не обладают никакой культурой".
Культура, которую дает физический труд, владение технической специальностью,
ответственность перед семьей, товарищами по профессии, профсоюзом,
длительные контакты с собратьями по труду - обо всей этой культуре студенты
и не подозревают". Не удивительно, что рабочие отвергли тон снисходительной
благотворительности, только усиливавший некоммуникабельность, о которой
столько сейчас говорят.
Но если гора не идет к Магомету, то Магомет идет к горе. Во время
бурного мая бунтовщики из университетов решили сами проникнуть на бастующие
заводы. Однако при всем благожелательном отношении к ним рабочие не открыли
им ворот. "Почему?" - недоуменно спросила одна студентка рабочего завода
"Рено". "Вы будете все ломать, а расплачиваться потом придется нам", --
ответил тот. Из романа Мерля читатель лишний раз узнает, что "леваки"
считают экономическую борьбу рабочего класса оппортунистической, утверждают,
что пролетариат заражен мелкобуржуазной идеологией и изменяет своему
революционному призванию. Они хотели бы втиснуть рабочий класс в прокрустово
ложе своих абстрактных революционаристских схем и негодуют, когда тот
отказывается играть предписываемую ему роль. Они хотят, чтобы рабочий